Мертвая оболочка (СИ)

Моя зацепка была не слишком свежей, поэтому Нойхера не воодушевила. Однако он предоставил мне право проводить расследование на собственный лад с условием, что при удачном исходе мы оба будем ответственны за раскрытие дела. Я не возражал, и лемгенец охотно передал мне всю имеющуюся информацию из архива. Дабы не отвлекать следователя от текущих дел, мне разрешили заниматься за свободным неиспользуемым столом. Выносить документацию из управления нельзя, но и так все более чем удачно складывается.

Самая пухлая папка содержала в себе досье на Амассу Рюйго, само собой. Хотя многая информация носила клановый конфиденциальный статус, ректор был публичной фигурой: имел множество наград, давал различные интервью, посещал детские новус-школы и тому подобное. Мастер-чародей водной стихии, что весьма типично для Рюйго. Один из указанных бзиков -- одержимость кратными числами. Так вот почему меня приняли в академию! Для ровного счета. Как иронично, что именно я теперь пытаюсь расследовать его дело. Сорок семь лет, помолвлен, но даже не обвенчан, не говоря о свадьбе. Детей нет. Любопытства ради пробежавшись по составленному генеалогическому древу, я не нашел Джаннет в списке. Значит, никто из близких родственников Амассу не являлся ее опекуном, и бывшая супруга скорее всего не соврала. Ничем интересным до ректорской деятельности не занимался. Окончил столичный Ост-университет на хорошо, несколько лет возглавлял блайншвицкое отделение клана Рюйго.

Вторая по объему папка содержала документы дела, но я оставил ее напоследок. Сначала полистал досье Валкрубба. Ого! Старичку-то оказывается шестьдесят восемь лет! Внешность эспера действительно ни о чем не говорит. Приор-шаман с фамильяром-раптором. Служил в Аспекте Обороны, участвовал в зачистках и патрулировании дальних территорий, принимал участие в нескольких рейдах, в то числе и в "двухнедельной войне" с гройцами восемьдесят второго года. Некоторые листы имели гриф секретности. Чтобы достать их из центрального ост-архива придется писать служебную записку и ждать одобрения. Позже сам перевелся на охранение Пятен - имелась копия его заявления, где и прослужил почти два десятка лет. Уйдя в отставку, он поступил на работу преподавателем по практическим занятиям в Двиэль.

Самая тоненькая папка содержала мое досье: копии постановления суда по делу Закари До-жи, изгнание родителей, медицинские отчеты о моей аурной травме, отчеты о Сотвалле и поступлению в Двиэль. В общем, почти ничего нового для меня. Разве что психологическую характеристику и описание хода моего лечения, составленные Джиной Ромили, читал с интересом. Безумие Одиночества в прогрессирующей форме. Асоциален, не умеет доверять, саботирует просьбы и указания лечащего психолога. Лечение с помощью формирования "дружеской ячейки" не выявило значительного улучшения в состоянии пациента. Продление лечения отложено на неопределенное время в связи с трагическими обстоятельствами с назначенным другом Бъерном Бе-ко-фе. Подозревается в мелких кражах в стенах академии.

Что ж, довольно исчерпывающе. Больше половины досье занимали именно отчеты психолога. Еще одна папка содержала короткие выписки из досье по второстепенным участникам и свидетелям дела: Калему Астонис, Эрнету Неттушу, Джине Ромили, Ражану Шоммине, а также нескольким другим преподавателям и свидетелям, близким родственникам и друзьям пропавших без вести. Про Калема ничего интересного, в основном старая информация.

Наконец я раскрыл папку с делом. Отчеты, отчеты, отчеты. Опросы свидетелей, допросы псионов. О! Делом в первые дни занимался сам магиструс четвертого отдела тан Меддер Чжу-сен. Как-то больно часто я встречаюсь с большим начальством. Еще раз, и он может посчитать, что это уже не совпадение, и натравит псионов всерьез. Затем передали третьему отделу, которые в свою очередь отдали через месяц второму. Так дело попало в руки Нойхера. Кодовое сокращенное название, данное Меддером делу - "Побег ректора". Трибун почти сразу выявил связь с Пятном Страха, указав свои догадки в имевшемся отчете. Третий отдел допросил нескольких Рюйго и родственников Амассу и ближайшего окружения, но ничего не обнаружил. Нойхер так вообще почти никаких отчетов не оставил, видно, что почти не занимался делом. В папке даже имелись свидетельские показания Стамофера и Гилля, приехавших полюбоваться на мою уникальную быстровосстанавливающуюся ауру.