Мертвая (СИ)

Диттер предложил мне руку.И Вильгельм.Монк, к счастью, держался позади вместе с отвратительного вида кофром, который он с трудом волок. Руки я приняла. На Монка оглянулась. Он стоял на дорожке, посреди лужи, не замечая этого, и смотрел на дом… как смотрел?Свет его сплетался со светом. И это было даже красиво, пожалуй… а еще, надеюсь, ему удастся отстоять девочку…и уехать ей стоит пораньше.Надо будет сказать Тео, что в столице есть пансионаты для девочек… там безопасно. Намного безопасней, чем здесь.

- Монк! – рявкнул Вильгельм, через мою голову бросив разгневанный взгляд на Диттера, который, впрочем, взгляд этот проигнорировал, сделав вид, будто ему все равно. - Навязали на мою голову… а мне присматривай, чтобы не вляпался… куда теперь?

- К Норману Ульгрему, - ответила я. – Что? Младшим сестрам многое известно о жизни старших… а что до Ингрид…

…мой рассказ не занял много времени.Дознаватели слушали. Вильгельм хмурился, Диттер покусывал губу… а ведь он снова бледный и почти ничего не ест. Ему не больно, богиня сдержит свое слово, но… отсрочка рано или поздно закончится,и болезнь сожрет его.Жаль ли мне?Немного.Да, именно… я ведь не чудовище, я ведь способна на обычные человеческие эмоции… именно так… все дело в сочувствии…и ещё у него шея смуглая. А на плече родинка, я помню.

- Что-то не так? - Диттер очнулся.

- Что именно?

- Не знаю… но ведь не так?

- Все не так, - буркнул Вильгельм, пытаясь занять водительское место, но я шлепнула его по руке. А будет возмущаться, выделю ему собственный мобиль. - Город этот… люди… Норман, значит?

…он был немногим старше Нормы.Норма и Норман.Мило.В обществе именно так бы сочли, а в статейке, которую всенепременно напечатали, объявляя о помолвке, написали бы, что люди с подобными именами просто должны были влюбиться друг в друга.Норман полноват.Рыхловат.На редкость нерешителен. Он вздыхает и мнет платочек,трогает воротничок рубашки своей, уже изрядно измятый, а после, вовсе забывшись, начинает кусать себя за пальцы.Вздыхает.Спохватывается.Лицо его кругло. Щеки пухлы. Вздернутый какой-то девчачий носик. И пухлые губы бантиком. Ямочки на щеках.Не мой типаж, но кому-то определенно нравился.

- Я… я до сих пор простить себе не могу… - он и говорил-то тонким женским голоском, который раздражал неимоверно. – Мне… мне следовало проводить ее… она… была такой милой, такой… я собирался… собирался объявить ее отцу о намерениях… ухаживать… просить разрешения.

Мямля.Но светлый до зубной боли, а светлые не убивают, во всяком случае, не так, как убили Норму,и я почти готова поверить, что та в посмертии своем оказалась права.

- Я… я осознаю, что… такая девушка могла бы… найти кого-то… куда более достойного… ее красоты и ума… - он запинался и розовел, а на щеках вспыхивали алые пятна,и Норман хватал себя за щеки. Светлые ресницы его трепетали, а в глазах стояли слезы. Возникло почти противоестественное желание обнять этого бедолагу. Но я моргнула,и желание исчезло. Ага…

…а ведь в доме не только он обретается.И дом этот, пусть расположенный в приличном районе, был невелик. Но с другой стороны, дело не в размерах… здесь, в отличие от особняка Ингвардоттеров было чисто.Сиял наборный паркет.Поблескивали позолотой рамы. И картины… вот та мне знакома, на последнем аукционе за нее просили непотребную сумму в сорок тысяч марок. Как по мне мазня того не стоила, но Норману приглянулась…

- Это мой брат, - тихо произнес он, потупившись. – Он покровительствует искусству…

…вызолоченные ручки.

- Старший?

- Младший, - Норман вздохнул. - Он… он очень хороший человек, просто… немного другой…

Насколько другой?И не брат ли приобрел вот ту мраморную глыбу, по недоразумению названную статуей? Нет, что-то в ней было… если приглядеться… то ли волчья морда,то ли раззявленная харя неизвестного чудовища. Мрамор выглядит оплавленным.Манит.

- Я не очень понимаю современное искусство, – Норман с трудом поднялся и потер грудь. – Простите… сердце… я не могу успокоиться… как узнал… мы… у меня были серьезные намерения. А теперь… теперь Норма…

…они встретились в госпитале.Норман состоит в попечительском комитете и к делу относится в высшей степени серьезно. И эта же серьезность, которая на самом деле встречается не так уж часто среди людей его положения, к сожалению, более озабоченными делами суетными, нежели чем-то действительно важным, привлекла его в Норме.Нет, это не было романом в полной мере.Просто…Она очаровала его.Умом. Характером. Своей невероятнейшей способностью сопереживать другим людям… а еще рядом с нею Норман ощущал себя… другим. Не скучным толстяком, не способным в присутствии дамы связать и двух слов.