Мертвая свеча. Жуткие рассказы

Он видел, что попался и, хотя не знал, что с ним будет делать ведьма, но считал уже себя погибшим А старуха, выпятив вперед подбородок и двигая впавшими губами, шептала: «Не бойсь, не бойсь, выходи, касатик,», и подзывала его пальцем. Тогда, убедившись, что ему уже не спастись, что он каким-то образом обнаружен проклятой ведьмой, Сашка оставил свой угол и робко остановился, боясь приблизиться к старухе. Ведьма взяла за руку трепещущего парня и заговорила шепотом:

— Отчего ты спрятался, голубок, чего испугался, касатик, скажи, паренек…

Сашка чувствовал себя совершенно бессильным, в полной ее власти…

— Пусти! — только мог прошептать он.

— Куда пустить? Я еле нашла тебя. Ты один сюда явился, не поделившись со мной своей судьбой, а я страсть как люблю о несчастиях людских сказки слушать. Скажи, сизый голубок, отчего ты помер?

Сашка невольно подался назад от такого необыкновенного вопроса старухи.

— Кто помер? Что ты, бабушка, Господь с тобою, чего ты пристала, я живой, я сюда по делу явился…

— Ки, ки, ки, — закашлялась, давясь смехом, старуха, — по делу! Все вы сюда по одному делу являетесь, на жизнь мне горемычную жаловаться, знаю я вас. Ки, ки, ки… Ты, паренек, помер. Теперь я понимаю, отчего ты места своего на столе не занял — потому что ты еще со смертью не примирился… Ки, ки, ки, ки, ки.

Сашка убедился, что ему ве удается разуверить старуху, и он решил поведать ей всю правду.

— Я, бабушка, — сказал Сашка, — пришел сюда мертвую свечу достать, чтобы я везде свободный вход имел и ни в чем не нуждался.

Но старуха даже не удивилась, против ожидания Сашки.

— Да, да, да. Ты такой же, как и все несчастненькие, от фантазии своей погиб. Я вот по твоей исповеди уже вижу, что ты настоящий покойник рождественский; у всякого из вас последняя мечта от беды и горя на сказку похожа, и сколько я уже слышала этих сказок о богатстве на своем веку. Каждый мне последнюю свою мечту приносит.

— Нет, бабушка, это не фантазия, — пришел в отчаяние Сашка. — Мне, бабушка, только человечий жир нужен, и тогда я все от всех богачей отниму…

— Вот оно что, — ты сюда за жиром человечьим пришел. Плохо же тебе теперь будет, паренек, плохо, не в свою ты компанию затесался; до сих пор сюда в сочельник только честные люди попадали, а как же я с тобой буду, куда тебя дену, тебе ведь нельзя показаться честным людям. Ведь они все смерть приняли, потому что не могли против совести идти, на чужое льститься, кому-либо горе принести.

Но Сашка не хотел упорно согласиться с тем, что он умер, и его еще более пугали слова старухи; он решил во что бы то ни стало уйти от нее, спасти себя. Он собрался с духом и сказал:

— Ну полно, бабушка, шутить со мной. Пусти меня, домой пора…

— Домой тебя завтра понесут, а пока что оставь упрямиться, ложись на свое место, а то непорядок.

И старуха потащила его за руку к одному из пустых столов. Отчаяние придало Сашке храбрости. Он рванул руку и крикнул:

— Да пустишь ли ты меня, проклятая ведьма?!

— Э! Вот оно как! — запищала старуха, грозно сверкнув глазами. — Так ты еще сопротивляться хочешь? Разве я виновата, что ты помер? Ничего рассказать о своей жизни не хочешь, а дерешься.

Старуха хватила его своими цепкими, как щипцы, пальцами за горло и поволокла к столу. Сашка не мог с ней бороться, он хотел кричать, но не мог раскрыть рта. Неподвижно лежа на холодной цинковой доске, он с застывшим ужасом в глазах смотрел на старуху, которая приводила его в порядок, и теперь только, лежа на столе, Сашка убедился, что он такой же, как и все, мертвый, безжизненный.

— Ишь какой, — шептала старуха, — я виновата, что он так хитро угодил сюда, человечьего жира захотел, ки, ки, ки… Думал придти сюда моих мертвецов резать, скажите какой. Ишь, глупый человек! Тут у всех от голода и холода одни кости остались, а он задумал у них жир добывать. Разве у бедных людей бывает жир, весь жир у богачей и сытых людей, которые никогда сюда не попадают. Не мог глупый человек понять, что все несчастье на свете для бедных людей в том и состоит, что богатые люди из-за жира чужой нужды не понимают. Если б не человечий жир, то разве доставляли бы сюда стольких несчастных. Я знаю, будь у тебя жир, то тебе было бы хорошо, да пойди же накопи его.