Мертвая тишина [СИ]

Лизард стоял в подвале, сложив руки на груди и бесстрастно глядя на раскачивавшегося на стуле носферату, громко оравшего какую-то песню. Слова было невозможно разобрать, так как ублюдку выбили половину зубов, но некоторые матерные всё же слух различал.

Нейтрал повернулся ко мне, вздёрнув бровь.

— Ничего не знает. Удалось вскрыть только воспоминания.

Отпустил его и встал напротив связанного Рино, замершего и замолчавшего. Я подождал, пока ножки стула опустятся на пол.

— О, любимый дядя. Здравствуй! Проходи, присаживайся.

— Не паясничай, Смерть.

— Я бы предложил тебе виски, — он смачно выплюнул сгусток крови, — но у меня связаны руки.

— Будешь и дальше похабщину свою орать, ещё и кляп в рот вставим.

— Я не виноват, что у вас нет радио.

Ублюдок. Кривит рот, а у самого в глазах чёрными клубами дым ненависти.

— Говори, Смерть. Ты ведь многое сказать хочешь. По взгляду вижу. В другой раз такой возможности не представится.

Усмехнулся зло.

— А он будет? Этот другой раз? Я думал, ты уже по мою душу пришёл, Морт.

Отзеркалил его усмешку.

— Рано ты на тот свет засобирался.

— Ну не тебе решать, так ведь?

— Пока ты здесь, решаю всё я, так ведь?

Пожимает плечами, и взгляд сделался демонстративно скучающим.

— Ты ведь знаешь, что я не боюсь ничего. И я ничего не знаю. К чему эти игры, Морт? Или убей меня… или убей. Потому что я тебе произошедшего не прощу, сукин сын.

— Я убью, — кивая ему головой и думая о том, что его действительно будет жаль уничтожать, — когда придёт время. Но я думал, ты хочешь для начала встретиться с Викторией? Нет?

Он зарычал и резко подался вперёд, едва не упав лицом вниз. Смотрит исподлобья, оскалившись и демонстрируя клыки.

— Где она?

— Скажи мне ты, Смерть. Где твоя жена и сын? Скажи мне, и я оставлю их в живых.

В его глазах вспыхнуло облегчение.

— Пошёл ты!

— Я, в отличие от тебя, Носферату, всё же пойду. Но только тебе решать, куда я направляюсь прямо сейчас отсюда. Точнее, за чем.

— Избавь меня от твоих планов, долбаный вершитель.

— Глава, — поправил его, и разноцветные глаза вспыхнули удивлённым пониманием, а затем Рино усмехнулся.

— Кто бы сомневался. Ради этого весь этот ужас, Ник? Ради места Главы ты предал свою семью? Ради гребаного кресла ты едва не убил сына и жену?

— Ты задаёшь неправильные вопросы, полукровка. Не «ради», а «почему». И эти «почему» лежат гораздо глубже, чем ты бы хотел знать, поверь. Но это уже тебя не касается.

Я достал кинжал и подошёл к нему, глядя, как вспыхнули злостью и странной одержимостью его глаза.

— Никогда не думал, что сдохну от твоей руки.

Сказал таким тоном, будто в дерьмо лицом окунул.

— Ты был прав, Носферату, — разрезал верёвки, освобождая его и слушая, как он затаил дыхание, в то время, как сердце забарабанило пулемётной очередью.

— Зачем?

Выдохнул хрипло, неверяще, подозрительно.

— Отведи меня к ним, Рино.

Оскалился и отрицательно головой качает, вставая со стула.

— Ни за что, — стиснул челюсти, прищурившись. А я всё же не сдержался, зарычал и в глотку его пальцами впился:

— Отведи, ублюдок. Иначе их всех там вырежут словно скот!

— Кто?

Вцепился ладонью в моё запястье, а в глазах ярость бушует беспощадная.

— Курд.

— Я тебе не верю, Мокану. Зачем тебе спасать их?

— А я не просил твоего доверия, Смерть. Но только от твоего решения зависит, выживут они или нет.

Рино разжал ладонь, и я в ответ так же разжал свои пальцы и отступил назад, позволив ему откашляться, склонившись и опустив голову.

— Велес?

Спросил, не поднимая головы, не глядя. Не вопрос — условие сотрудничества.

— Уже приводят в чувство. Пару дней и сможет ходить.

— Ублюдки… грёбаные ублюдки…

— Не мы такие, Смерть. Жизнь такая.

* * *

Носферату должен был умереть. Умереть хотя бы потому, что такие, как он, не умеют прощать. А видит Дьявол, этому ублюдку было за что возненавидеть меня. Но мне было плевать на его мотивы.

— Ага, — тварь появилась из ниоткуда и зашагала рядом со мной по коридору замка, — так же, как и с сыном твоей шлюшки, да?

— Заткнись, милая, или я найду чем заткнуть твой отвратительный ротик.

— Ох, Николас, боюсь тебя огорчить, но твои стандартные приёмы вряд ли на меня подействуют, — она встала передо мной и, вскинув руку мне на плечо, провела костлявыми пальцами по нему, — да и кому как не тебе знать, насколько опасно класть посторонние предметы в мой рот?

Она громко клацнула зубами.

— Ты всего лишь плод моего сознания, дорогая. Ты не можешь навредить мне физически.

Она закатила глаза, теперь тварь шла передо мной спиной вперёд.

— С другой стороны, зачем тебе твоё достоинство, Морт? Ведь оно тоже мёртвое, так?

Я остановился.

— Заткнись, последний раз повторяю.

— Не то, что? Брооооось, Николас. Ты меня ни убить, ни покалечить, ни даже оттрахать не можешь. Впрочем, теперь последний пункт касается всех женщин, так ведь?

Первым порывом было размахнуться и снести её черепушку с тонкой шеи, но она выжидающе улыбалась, отлично читая мои эмоции.

— Упс, Мокану… кажется, я не ту тему затронула, да? Ну-ну не огорчайся. Может быть, попробовать переключиться на мужчин? Кто знает, может, маленький Морт устал от женского общества?