Мертвая ведьма пошла погулять

– Уберите отсюда этого проклятого пса! – донесся с той стороны пола сердитый голос, и мы подняли глаза па слабый свет из дыры. Лай совсем затих, и мой пульс успокоился.

– Так-так, – сказал Джим. – Здесь явно только что грызли. Они ушли под пол.

– Как нам туда попасть? – Этот голос принадлежал Тренту, и я резко напряглась, буквально вжимаясь в землю.

– В коридоре есть люк, но по этим каналам можно доползти до любого из выходных отверстий на улице. – Голоса стали отдаляться. Похоже, они уходили из кухни. – Прошу прощения, мистер Каламак, – говорил Джим. – У нас еще никогда никто не сбегал. Я сейчас же велю кому-нибудь туда спуститься.

– Нет. Не стоит. Она ушла. – В голосе Трента звучала спокойная, мягкая досада, и я ощутила первые проблески грядущей победы. Джонатану предстояла очень несладкая поездка обратно в поместье. Я выпрямилась и испустила облегченный вздох. Мои глаза и ухо горели. Мне хотелось домой.

Барон запищал, привлекая мое внимание и указывая на землю. Я посмотрела и увидела там аккуратную надпись: «Спасибо».

Мне не удалось сдержать улыбки. Припав к полу рядом с ним, я написала: «Пожалуйста». Рядом с изящными буквами Барона мои казалась откровенно неряшливыми.

– Вы прямо как два голубка, – насмешливо протянул Дженкс. – Но не могли бы мы все-таки побыстрее отсюда выбраться?

Барон подскочил к решетке у выходного отверстия и всеми четырьмя лапками за нее уцепился. А затем с предельной аккуратностью принялся зубами пробовать швы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Моя ложка заскребла по дну контейнера с прессованным творогом. Сгорбившись над едой, я тщательно соскребла все остатки творога в небольшую кучку. Ногам стало холодно, и я поплотнее натянула на них темно-синий махровый халат. Я усиленно набивала себе живот, пока Барон возвращал себе прежний облик и принимал душ во второй ванной комнате, которую мы с Айви независимо друг от друга определили как мою. Я просто не могла дождаться, чтобы посмотреть, как он на самом деле выглядит. Мы с Айви согласились на том, – что, раз Барон пережил черт знает сколько крысиных боев, он должен быть роскошным мужчиной. По крайней мере, он был храбрым и рыцарственным. А еще Барона нисколько не тревожило присутствие вампиров– и это казалось самым интригующим, особенно учитывая то, что Дженкс уже определил в нем обычного человека. Дженкс вызвал Айви из первого же телефона-автомата, какой нам только попался. Рев ее мотоцикла– только-только из мастерской после того, как она на прошлой неделе отправила его под грузовик, вовремя спрыгнув с сиденья, – прозвучал как прекрасное хоровое пение. Я чуть не закричала от радости, когда Айви бешено соскочила с мотоцикла и бросилась к нам, с головы до ног затянутая в байкерскую кожу. Кому-то явно было не все равно, жива я или мертва. Не имело значения, что этим «кем-то» была вампирша, истинных мотивов которой я по-прежнему решительно не понимала.

Ни я, ни Барон не смогли влезть в ящик, который Айви с собой привезла, и после пятиминутной дискуссии, целиком состоявшей из ее возражений и нашего дружного писка, Айви наконец недовольно фыркнула и зашвырнула ящик в дальний конец проулка. В итоге нам было позволено ехать спереди. Выворачивая из проулка, Айви была далеко не в лучшем своем настроении. И немудрено. Прямо у нее на бензобаке, положив передние лапки на крошечный приборный щиток, стояли крыса и норка. К тому времени, как мы выбрались из транспортных пробок пятничного «часа пик» и смогли наконец набрать скорость, я поняла, почему собаки так любят свешивать головы из окна.

Езда на мотоцикле всегда казалась мне сущим восторгом, но теперь, когда я была грызуном, она превратилась в безумную гонку со стремительной сменой запахов. Щурясь и позволяя ветру трепать мои усы, я стильно мчалась домой. Мне было наплевать с пожарной каланчи, что на Айви бросали странные взоры и что народ то и дело нам бибикал. Я не сомневалась, что вот-вот испытаю мозговой оргазм от переполнения всевозможными запахами. И почти пожалела, когда Айви наконец завернула на нашу улицу.

Теперь, уже пальцем, я подпихнула последние остатки прессованного творога на ложку, не обращая ни малейшего внимания на свинячьи, восторги Дженкса, который сидел в поварешке, свисающий с центрального островка. Я ела не переставая с тех самых пор, как сбросила с себя шерсть. А поскольку последние трое с половиной суток мне доставалась одна морковь, теперь я определенно могла позволить себе небольшую пирушку.

Ставя пустой контейнер на грязную тарелку перед собой, я задумалась о том, бывает ли трансформация больнее, если ты всего лишь обычный человек. Судя по сдавленным мужским стонам, что доносились из ванной комнаты, прежде чем там зашумел душ, я бы сказала, что боль была примерно такой же.