Мертвая ведьма пошла погулять

Мои мысли снова вернулись к ВБ, пока я взвешивала риск стать голодным предпринимателем и целую жизнь беготни за магазинными ворами и продавцами нелегальных амулетов. Я сильно сомневалась, что ВБ назначит цену за мою голову. Нет, Денон будет в восторге, если я разорву контракт. Конечно, контору в центре Цинциннати я себе позволить не смогу. Тогда, быть может, в Низинах? Айви проводила здесь массу времени. Наверняка она знает, где можно найти что-нибудь подешевле.

— Да, хочу, — ответила я, отмечая, что ее карие глаза выглядят теперь очень мило. — Еще я хочу кое о чем тебя расспросить.

Айви кивнула и подтолкнула двух своих клиентов на выход. Толпа нажимала сзади, и целое море черной одежды словно бы впитывало в себя весь свет. Мертвый вампир в конце стойки уважительно мне кивнул, как будто говоря: «Классный арест». Испытывая ложный подъем от пульсирующей эмоции, я кивнула в ответ.

— Так и надо, Рэчел! — радостно воскликнул Дженкс, и я улыбнулась. Давненько я уже такого не слышала.

— Спасибо, — поблагодарила я фейка, видя в зеркале бара, как он сидит у меня в серьге. Оттолкнув в сторону бокал, я потянулась к своей сумочке, и моя улыбка стала неприлично широкой, когда бармен жестом указал, что все идет за счет заведения. Чувствуя у себя внутри тепло более сильное и приятное, чем от спиртного, я соскользнула с табурета и потянула за собой лепреконшу. Мысли о двери с табличкой, на которой золотыми буквами выведено мое имя, закрутились у меня в голове. Это была свобода. Свобода!

— Нет! Стой! Погоди! — закричала лепреконша, когда я, прихватив под мышку сумочку, потянула арестантку к двери. — Желания! Три желания! Ага? Ты меня отпускаешь, а взамен получаешь три желания.

Я молча схватила ее в охапку и вытолкнула под теплый дождичек. Айви уже поймала такси и запихнула свою добычу в багажник, чтобы оставить нам больше места. Принять от преступника три желания было верным способом попасть под раздачу, но лишь в том случае, если тебя засекут.

— Три желания, говоришь? — сказала я, помогая лепреконше влезть на заднее сиденье. — Ладно, давай потолкуем.

Глава 2

— Что ты сказала? — спросила я, полуобернувшись на переднем сиденье, чтобы увидеть Айви. Ритмы скверных стеклоочистителей и славной музыки отчаянно сражались друг с другом, рождая в результате причудливую смесь воющих электрогитар и скрипящего по стеклу пластика. Из динамиков гремела песня под названием «Крик бунтаря». Я с ней соперничать не могла. Вполне правдоподобное подражание Дженкса Билли Айдолу, пока он крутился в танце с гавайской танцовщицей на приборной панели, тоже не особенно помогало серьезной беседе. — Можно мне сделать потише? — спросила я у таксиста.

— Не трожь! Не трожь! — заорал он с каким-то странным акцентом. Быть может, леса центральной Европы? Слабый мускусный запах выдавал в шофере вервольфа. Я было потянулась к ручке громкости, но он тут же оторвал мохнатую лапищу от руля и отбил мою руку в сторону.

Машина вильнула на соседнюю полосу. Все амулеты водилы, судя по их виду, безнадежно испорченные, заскользили по приборной панели, ссыпаясь на пол и мне на колени. Цепочка зубчиков чеснока, свисающая с зеркала заднего вида, ударила меня прямо в глаз. Я аж задохнулась от чесночной вони, пока ее одолевал аромат картонки в форме дерева, также свисающей с зеркала.

— Скверная девчонка, — бросил мне шофер, резко выворачивая обратно на свою полосу, отчего я мигом на него навалилась.

— А если я хорошая девочка, — прорычала я, плюхаясь обратно на сиденье, — можно мне тогда эту музыку приглушить?

Водила ухмыльнулся. Ему недоставало одного переднего зуба. Будь на то моя воля, ему бы прямо сейчас стало недоставать еще пары-другой.

— Угу, — отозвался он. — Там теперь разговоры пошли. — И действительно — музыка внезапно пропала, сменяясь стремительной болтовней ведущего, чей словесный понос звучал куда громче воя электрогитар.

— Слава тебе Господи, — пробормотала я, вырубая радио. И невольно скривила губы от прикосновения к сальной ручке. Поглазев на кончики своих пальцев, я вытерла их об амулеты, все еще валяющиеся у меня на коленях. Ни для чего другого они все равно уже не годились. Шофер так часто лапал эти амулеты потными ладонями, что соль вконец их загубила. Бросив на него страдальческий взор, я ссыпала весь этот хлам в обломанный подстаканник.

Затем я снова повернулась к Айви, привольно развалившейся на заднем сиденье. Заложив одну ладонь себе за голову, другой она не позволяла своей сове выпасть из заднего бокового окна, пока мы прыгали по ухабам. Фары встречных машин и время от времени попадавшиеся исправные уличные фонари высвечивали ее черный силуэт. Темные и немигающие глаза Айви ненадолго встретились с моими, после чего опять вернулись к боковому окну и густеющей за ним ночи. Мою кожу защекотала атмосфера ее древней трагедии. Сейчас она не давила аурой — она была просто Айви, — однако меня все равно бросало от нее в дрожь. Интересно, эта женщина вообще когда-нибудь улыбалась?