Мертвая вода

— Я не могу остановить кровь, — с истерикой в голосе произнесла Брис. — Я ничего не могу сделать!

Внезапно Феликса поняла, почему антимаги не побежали.

Их было тринадцать.

Они считали шаги.

Они читали свою мантру.

— Это Колодец… — Феликса повернулась к Брисигиде и почувствовала, что и сама недалека от истерики. — Они плетут Колодец, который поглощает всю нашу магию. Я бессильна. Мы можем драться с ними обычным оружием, но любой из них сражается лучше меня. Я не уверена, что справлюсь хоть с кем-то из них даже один на один.

— Шансы есть, — сказал Акыр. — Нас намного больше…

— Посмотри на улицы, — перебил его Лаэрт, — за нами прислали целую армию.

Феликса тоже уже видела пыль, поднятую десятками десятков сапог, на улицах, расходящихся от порта.

— Мы можем попробовать… — робко начал Лаэрт.

Его тут же оборвала Брисигида:

— Нет! Ни в коем случае, — жестко сказала она, помогая Цефоре накладывать мазь на глубокие раны. Она уже начала успокаиваться, видя, что ножи не задели позвоночник. Однако Феликса заметила, что повреждены легкие — рот солдата покрыла кровь, и Цефора держала его, чтобы не слишком дергался, пытаясь откашлять кровь. У него было не слишком много времени.

— Что ты предлагаешь? — Феликса повернулась к Лаэрту, не видя других вариантов.

— Даже не думайте, — Брис не дала ему ответить.

— Это как-то связано со слухами, которые о тебе ходят? — спросила Феликса, не обращая внимания на жрицу.

— Не вздумай ей рассказывать! — снова возмутилась та.

— Если мы не отплывем от Колодца в ближайший час, Хольгер захлебнется кровью, а мы увязнем в драке, в которой не сможем победить, — сказала ей Феликса шепотом на ухо.

Брисигида некоторое время смотрела то на нее, то на Хольгера, словно пытаясь найти другой выход, и наконец сдалась.

— Лаэрт — проводник.

Феликса присвистнула. Одно дело — усиливающая магию аура, и совсем другое — прямой доступ к бесконечному запасу магической силы. Проводник не может использовать ее сам, только «сливать» на оператора — мага, шамана, жрицу или, по неподтвержденным предположениям, на элементалей — узкоспециализированных магов, которые владеют магией только одной стихии, но работают с ней напрямую.

Любому магу для колдовства нужна природная энергия, сила, которая движет всем живым.

Маг преобразует ее в другой тип энергии — ману, которой может пользоваться для заклинаний или создания артефактов. Иногда мана не нужна для магии: многие природные ингредиенты обладают магическим потенциалом, активирующимся при смешении или обработке. На этом основывалась магия зелий, притираний, ей пользовались деревенские знахарки.

Шаманы использовали энергию духов — астральную, или тайную, магию, которую в Академии называли арканой. Она тоже преобразовывалась оператором-шаманом, но иначе: шаман перемещался на перемычку между материальным и астральным миром и прогонял силу духов через свое тело, делая ее подвластной себе в материальном мире.

Схожим образом поступали жрицы. Их молитвы призывали божественную энергию, которой они оперировали через медитативные каналы. В этих каналах святая сила «заземлялась» и могла действовать в мире жриц.

Только про элементалей доподлинно никто ничего не знал. Элементали слыли скрытными и старались жить в окружении своей стихии. Как они этой стихией управляли, до сих пор оставалось загадкой.

Так вот, проводники могли любого из них «подключить» к их источнику силы. Но эту силу все равно нужно было обрабатывать. Феликса знала, что если оператор не сумеет преобразовывать силу с той же скоростью, с какой она поступает, проводник может столкнуться с катастрофическими побочными эффектами, о которых Брисигида, похоже, знала больше нее.

— Не знаю, можем ли мы так рисковать, — выговорила она наконец.

— Мы должны попробовать, — уверенно сказал Лаэрт. — Я уверен в тебе и Брис. Вы справитесь с потоком.

— Не факт, что это поможет, — предупредила она. — Колодец — это страшная штука. Он ловит магию в тот самый момент, когда преобразованная энергия принимает форму заклинания, и не дает ему подействовать.

— Попробуем его переполнить, — предложил Лаэрт. Он уже снимал перчатки и сапоги, закатывал рукава и регулировал дыхание ритмичными вдохами и выдохами.

Феликса все еще стояла в нерешительности. Брисигида, похоже, уже смирилась и тоже готовилась к попытке преодолеть Колодец прямым противостоянием.

— Я знаю только одного человека упрямее, чем Лаэрт, и это ты, — позволила себе шпильку жрица. — Он уже все решил. Так что давай, командуй. Я попробую поддержать тебя, чтобы ты не распалась на атомы, а ты — устрой им бурю.

Феликса сняла перевязь с саблей, плащ, жилет и дурацкие усы, распустила волосы, затем, поразмыслив, стянула и сапоги, оставшись в щегольских мужских чулках, коротких брюках и рубашке с огромными рукавами, стянутыми у запястий.

«Колдовать только простые заклинания, — скомандовала она себе. — Простые, но действенные. Пиромантия и телекинез».