Мертвая земля

– Почему это я должен обсуждать с вами своих заказчиков? – угрюмо процедил Снокстоуб, скрестив руки на груди.

Я решил, что уже хватит с ним миндальничать:

– Потому что молчать не в ваших интересах. Если вы откажетесь говорить, то в четверг вас вызовут в суд и вам придется отвечать перед судьями.

Угроза, несомненно, произвела на Снокстоуба впечатление. Отбросив гонор, он принялся объяснять со всей возможной обстоятельностью:

– Я выполнял заказы Джона Болейна в течение нескольких лет. Много раз бывал у него в Бриквелле. Сами понимаете, на ферме часто приходится чинить замки – скотина постоянно их сбивает.

– Вы изготовили ключи и замок для конюшни, где он держал своего любимого жеребца по кличке Полдень?

– Страшный зверь, – усмехнулся Снокстоуб. – Так и норовит лягнуть кого-нибудь копытом. Да, несколько лет назад я сделал замок для его конюшни. И ключи, разумеется, тоже.

– А недавно, я слышал, вам пришлось сделать еще один ключ.

– Кто это вам наплел? – подозрительно прищурился слесарь.

– Тот, кому это известно, – с ухмылкой ответил Тоби.

– Я слышал также, что вы хорошо ладите с сыновьями мастера Болейна, – заметил я. – Не всем это удается.

– Они неплохие парни. По крайней мере, с ними весело. Когда в городе устраивают травлю медведей, мы с ними всегда там встречаемся. И на петушиных боях тоже.

«Кто бы сомневался, что забавы такого рода нравятся близнецам», – подумал я, вспомнив, как в Лондоне они охотились на несчастного маленького оборванца.

– В прошлом месяце братья Болейн заказали вам копию ключа от конюшни? – спросил я напрямик.

– Нет, ничего они мне не заказывали, – отрезал Снокстоуб, и лицо его приняло непроницаемое выражение. – Уолтер! – заорал он во всю глотку, обернувшись в сторону мастерской. – Скажи, парень, кто-нибудь из молодых Болейнов был здесь в этом году? – спросил он, когда подмастерье неохотно высунул голову.

– Нет, сэр, могу поклясться чем угодно, – с нескрываемым облегчением выпалил Уолтер. – Если хотите, могу даже присягнуть на Евангелии.

– Слыхали? – повернулся к нам слесарь. – Да будет вам известно, Уолтер – мальчонка набожный. Едва у него выдается свободная минутка, бухается на колени и читает молитвы. Или бежит в церковь слушать бесконечные проповеди отца Уотсона.

Несомненно, оба – и хозяин, и подмастерье – что-то от нас скрывали. Но уличить их в обмане у меня не было возможности.

– Что ж, в самом скором времени мы выясним правду, – пообещал я, грозно обведя их глазами. – Сейчас мы уходим, но непременно вернемся. С официальным вызовом в суд. Возможно, даже с двумя.

У Уолтера отвисла челюсть, а Снокстоуб, напротив, сжал губы в тонкую линию.

– Разумеется, без этого можно будет обойтись, если вы добровольно расскажете все, что знаете, – добавил я.

– Нам нечего рассказывать, – буркнул Снокстоуб, вновь скрестив руки на груди.

– Что ж, значит, увидимся в суде, – произнес я и сделал своим спутникам знак уходить.

– Надо было припугнуть их посильнее, – сказал Тоби, когда мы оказались на улице. – Может, братья Болейн к ним в мастерскую и правда не заходили. Но слепому видно: они что-то скрывают.

– Разумеется. Но я не могу вытянуть из них признание клещами. Думаю, стоит им увидеть вызов в суд, как у обоих мигом развяжутся языки. Николас, иди в судебную контору, отыщи Барака и получи официальную бумагу. Там должно быть сказано, что слесарь Снокстоуб вызывается в суд для дачи показаний и что ему следует внести денежный залог, гарантирующий его присутствие на заседании. Не сомневаюсь, это возымеет действие. Тоби, а вы можете приступать к розыскам Грейс Боун или ее родных.

– Да, сэр.

Поклонившись, Локвуд повернулся и зашагал прочь. Николас двинулся в другую сторону, по направлению к замку. Некоторое время я стоял неподвижно, погруженный в размышления.

«Подобно утопающим, мы цепляемся за соломинку, – вертелось у меня в голове. – Но лучше иметь в руках соломинку, чем совсем ничего, – возразил я сам себе. – В любом случае в историю с ключом необходимо внести ясность».

Глава 21

Заметив, что каменные ворота, ведущие на территорию собора, открыты, я направился к ним. Возможно, говорил я себе, стоит мне посидеть и поразмышлять в тишине церковного придела, как на меня снизойдет озарение. К тому же все утро я никак не мог отделаться от неприятных воспоминаний о бродяге, умершем от голода. Тело его, как я заметил, уже успели убрать.

Внутренний двор являл собой соединение величия и разрухи. Передо мной возвышалось впечатляющее здание собора, подобно замку, возведенное из белого камня; его узкие стрельчатые окна были устремлены в небо, огромную колокольню венчал невероятно высокий шпиль. Справа, на том месте, где некогда располагался монастырь, тянулись полуразрушенные стены корпусов, в которых прежде жили монахи. Множество рабочих в кожаных безрукавках разбирали стены, сортировали камни по форме и размеру и грузили их на повозки, стоявшие неподалеку от развалин. Я долго смотрел в ту сторону, выглядывая Эдварда, мужа Джозефины, но так и не увидел его.