Мёртвая Земля

В ядре советники находились каждый столько, сколько кому требовалось, — кто-то провел там годы, кто-то — века, — но в ледяном амфитеатре под силовым куполом все они оказались одновременно, — все на тех же местах, кто где до того и был. Возможно, кому-то могло даже показаться, что все под куполом осталось по-прежнему, если бы этот кто-то смотрел до того на соседа или в сторону от арены, на которой стояла аватар, но смотрели все на нее, и все знали, что, после погружения в ядро к ним присоединится еще один участник.

И он присоединился. Он стоял теперь рядом с аватаром корабля и смотрел на сидевших перед ним советников блестевшими от влаги глазами.

Перед Советом экспедиции корабля по имени Эйнрит стоял тот, кто был мертв семь тысяч восемьсот восемьдесят два года.

Это был Эвааль.

Оказавшись в центре амфитеатра под прозрачным куполом, за которым мерцали звезды, Эвааль, как он был уверен в тот момент, знал все, что касалось предстоящей ему миссии. Весь тот массив знаний, с которым до этого были ознакомлены советники был им усвоен и осмыслен. На это у него ушло почти шестьсот лет субъективного времени. Он взглянул на стоявшую рядом с ним Эйнрит, и понял, что это уже не та Эйнрит. Это был лишь образ, принятый этим существом для большего удобства общения, в котором растворилась его Эйн.

Эвааль окинул взглядом собравшихся: где-то среди них должны были быть те двое, что пойдут с ним… Некоторые ему были знакомы, но большинства сидевших на ступенях амфитеатра он не знал. Знакомясь с материалами будущей миссии, Эвааль был удивлен когда не обнаружил никаких данных о двух других контакторах, на участии которых в миссии настояла Эйнрит-корабль. Он рассчитывал на то, что миссия на Земле будет, как и миссия на Агаре, работой для него оного, но одобренный большинством в Совете план предписывал иное, а Эвааль не считал себя вправе оспаривать решения Совета.

Собравшиеся в симуляции советники в молчании смотрели на Эвааля. Он мог узнать имя и краткую биографию каждого, — для этого достаточно взглянуть и пожелать, и необходимые данные будут автоматически подгружены в его разум, — но в этом не было нужды, — все равно он их никогда больше не увидит. Эта миссия будет для него, как говорили земляне, «билетом в один конец»: он все выполнит и умрет окончательно, — уж об этом-то он позаботится…

«Но почему же все они молчат?»

В первом ряду Эвааль видел знакомые ему лица: зеленокожий здоровяк Асх (при взгляде на него Эваалю сразу вспомнились земляне Махно, Кропоткин и Гевара), тощий как мумия Крисх (которого ему почему-то захотелось назвать «Эдди»), чудак Олесфилис (человек-олень), какой-то мачо (подобрал Эвааль земное словечко) с лошадиной головой, скорее всего, тоже из долгожителей, — с этим он не был знаком. Между «Эдди» и Олесфилисом сидела приятная на вид женщина с длинными белыми волосами и красивыми миндалевидными голубыми глазами в коротком бежевом платье, ее крепкое тело имело цвет кофе с молоком. Перед Эваалем появилось имя женщины: Ивилита-Аль-Ресс-Таль. Второе имя отсылало к сидевшему рядом с ней голубоглазому и чернокожему как земной нигериец атлету в огненной тоге… Имя атлета возникло прямо перед глазами: Альресс-Ив-Эвиль… Последнее имя отсылало к ней… А первое… Так зовут его отца — также как и его самого… Перед ним открылись гиперссылки на родителей чернокожего атлета. «Это они!» — Имена родителей были: Эвиль-Аль-Эйн-Эвааль и Альк-Эвиль-Эйн-Эвааль — «Мои…» Эвааль почувствовал как глаза его наполняются влагой: «до чего же реалистичная симуляция!»

ГЛАВА 4

год 4 899-й от начала экспедиции (летоисчисление аиви), год 68-й после Великой Войны, по календарю Полиса (летоисчисление землян), Земля, Полис

Иеремия — высокий брюнет с прямыми тонкими усиками на тщательно выбритом лице, в белом двубортном костюме и туфлях из змеиной кожи, сидел в удобном кожаном кресле, установленном на специально выделенной для этого трибуне стадиона. Справа и слева от Иеремии сидели его жены, родные сестры Лика и Елена, с интересом наблюдавшие за тем, как внизу, на арене, двое крепких мужчин, затянутых в доспехи, норовили сбросить друг друга с железных коней в разъезженную колесами множества мотоциклов грязь.

Внизу шел бой.

То был финал большого турнира, в процессе которого несколько человек были убиты и еще больше получили увечья.

Гладиаторы, верхом на ревущих мотоциклах, кружили по полю, обмениваясь ударами плетей.

Каждый взмах плети с нанизанными на конце железными гайками вызывал взрывы криков и свист со стороны расположенных вокруг арены трибун. Толпа реагировала на каждое действие гладиаторов, и оттого над стадионом не смолкал многоголосый шум болельщиков.