Мертвая жена и другие неприятности

– А история вышла забавная. В выходной выхожу из дома родителей, смотрю, знакомые стоят из отдела, который за общественную нравственность борется. Спрашиваю: «Кого здесь пасете?» Отвечают, что пришли с обыском к педофилу, а тот не открывает. Мне это смешно слышать: у нас-то по-другому – кувалдой по двери, она вместе с замком и вылетает… Пошел я с ними. Ведь и самому интересно: мне казалось, что всех вроде в том доме знаю. Мне называют имя педофила: Михаил Борисович какой-то, но представляется Марюсом. Такого прежде там не было. Поднимаемся мы. Я попросил коллег этажом ниже постоять, а сам подошел, позвонил. Вижу, меня в глазок рассматривают, а на площадке, как специально, только одна бледная лампочка мерцает. «Кто там?» – спрашивают меня через дверь. «Марюсик, – говорю сладким голосом, – открой, ласточка, это я». Ну, дятел и купился на «ласточку», защелкал замками. А я кричу вниз своим: «Поднимайтесь!» Марюсик попытался меня вытолкнуть, с кулаками бросился, но я ему разок тихонечко в печень ткнул, и он лег. Тут ребята вошли, понятых позвали. Квартира у этого крокодила была большая, комнаты просторные. Одна под игровую приспособлена, в ней даже игрушечная машина с кожаным салоном и с огромным экраном. На экране гонки «Формулы-1». Можно сидеть, крутить руль, машина как настоящая – трясется, наклоняется. Дети, наверное, радовались, когда садились в нее… Во время обыска столько дисков с записями нашли! Стали их проверять – понятым аж плохо стало. Да и мне тошно. А Марюсик оклемался, стал рваться позвонить куда-то. А мне говорит: «Ты, козел мерзкий, ответишь по полной!» Признаю, не сдержался я – выволок его в коридор и врезал. Он в игровую влетел и мордой экран автомобильный разбил. Через день меня вызвал заместитель прокурора административного округа, который надзором за правоохранительными органами ведает. Я ждал его возле кабинета часа полтора – нет его. В половине одиннадцатого вышел на улицу покурить. Гляжу, подъежает к прокуратуре кофейный «Бентли», из которого выходит некто величественный в бежевом костюме, в бежевых туфельках из телячьей кожи, надевает на голову синюю прокурорскую фуражку и – мимо меня к подъезду. Я следом. Так и дошел с ним до кабинета. Он ключиком дверь открывает, смотрит на меня стеклянными очами и спрашивает: «Вы ко мне?» Киваю. Прокурор смотрит на часы, видимо, догадывается, кто я такой… А часы у него золотые и браслет с брильянтовой крошкой. «Ладно, – говорит, – заходите». Развалился он в кресле, мне присесть не предложил, снял телефонную трубку и стал по поводу обеда с каким-то рестораном договариваться: что ему приготовить да как подать, а главное, чтобы в зале посторонних не было… Совершенно не стесняясь меня! Потом еще позвонил, на вечер баню заказал. А после уж за меня принялся: «Знаешь, почему наши граждане полицию оккупационной армией называют и полицейских боятся больше, чем бандитов? Да потому что в полиции служат такие отморозки, как ты!» И понес меня по-всякому. Я слушал-слушал, потом через стол перегнулся, схватил его за лацкан, к себе подтянул и сказал на ушко: «Слушай сюда, тварь болотная! Еще крякнешь разок, я из тебя чучело сделаю!» А потом добавил, что у меня хватило выдержки посмотреть все двести сорок серий детского порно, и я видел там одного любителя, которому нравится кататься не только в «Бентли», но и на игрушечной машинке. Деятель испугался, багровым стал. Вероятно, я в точку попал, хотя, если честно, не смотрел я те диски. Через два часа меня взяли сотрудники управления собственной безопасности. Мурыжили долго, проверяли все мои дела, даже отчеты по командировкам в Чечню перешерстили. В конце концов, выпустили, но сказали, чтобы я увольнялся… А пока я в одиночке парился, все обвинения с Марюса сняли, потому что доказательств никаких – все изъятые диски, хранившееся в камере вещдоков, оказались поврежденными и не подлежащими восстановлению, а потерпевшие дети отказались от показаний. Родители просили, чтобы их оставили в покое. На меня Марюс подал в суд за избиение и причинение имущественного вреда в виде сломанной игрушки стоимостью сто восемьдесят шесть тысяч рублей.

– И ты выплатил? – спросил Богомолов.

– Нет, – усмехнулся Кирилл. – Суд не состоялся. Перед тем как меня выпустили, какие-то неизвестные напали в подъезде на этого Марюса с портняжными ножницами. Когда на его визг вышли соседи, все уже было кончено. Марюс, давая показания, заявил, что среди нападавших была одна женщина, которая все это и проделала, пока его держали. Дело завели, но никого не нашли. Потом на него было еще одно нападение, еще более циничное. После выхода из больницы Марюс эмигрировал в страну, где соседям наплевать, чем ты занимаешься у себя дома. А я переехал сюда и пока не жалею: дел и в этом городе хватает.

– Сбежавшие собачки и потерявшиеся жены? – не сдержал улыбку Ладейников.