Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)

— Учителя жалуются на вызывающее поведение.

Я молча пожал плечами. Увы, ядовитым сарказмом она пошла в меня. Но еще не понимает, что иногда лучше промолчать.

— Волосы красит, форму не носит…

— Крашеные волосы — тревожный этический показатель? — черт, я тоже не всегда успеваю заткнуть себе рот.

Выдра поджала губки в куриную жопку и непроизвольно потрогала синеватые букли.

— Девочка растет без матери… — она укоризненно покачала головой. — Вот это тревожный этический показатель. Молодой отец, юная красивая девушка, проблемы полового созревания…

Попик зачмокал, подбирая слюни.

Я понимал, на что эта погань намекает, но сидел с каменным лицом. Она только и ждет, чтобы я сорвался. Одно непонятно — к чему весь этот цирк.

— Вы же удочерили девочку?

— Это моя дочь. Есть свидетельство об установлении отцовства.

— Но не указана мать!

— И так случается.

— Не хотите объяснить?

— Не хочу. Вы выходите за границы компетенции.

— Не вам указывать нам границы! — неожиданно взорвался лысый.

Я проигнорировал, пристально глядя на тетку. Она жевала тонкие губы и хмурила нарисованные брови.

— Мы хотели бы пообщаться с вашей супругой, Мартой Эшерской.

— Так пообщайтесь.

— Мы не можем с ней связаться. Где она?

— В командировке. На гастролях.

— Ах, да… Музыкантша… — скривилась выдра. — Скрипочки-дудочки.

— Гастрольки-поблядушки… — добавил попик.

— Вы не могли бы повторить? — очень нейтральным тоном сказал я, вставая. — Ну, про поблядушки.

— Вам послышалось, — быстро ответил бледнеющий попик, — я хотел сказать «поигрушки». Поигрушки, да…

— Прекратите! — зашипела на него тетка. — Сейчас же!

Попик заткнулся и нервно зашуршал бумагами. Где-то там написано, что я мастер спорта по боксу. Надеюсь, он изучает именно этот параграф.

— Когда ваша жена вернется с гастролей?

Сказать «никогда» было бы в этот момент натуральным самострелом.

— Дней пять, — брякнул я наугад.

— Что-то вы как-то неуверенно отвечаете, — подозрительно сказала выдра. — У вас семейные проблемы? Это дурно влияет на подрастающее поколение!

— Ни малейших! — решительно соврал я.

— Через неделю будьте любезны обеспечить ее явку. Свободны!

Я не отказал себе в удовольствии подойти к столу и очень внимательно посмотреть в лицо взбледнувшему попику. И только потом вышел из кабинета.

В коридоре на стене портрет Марты с подписью «Разыскивается!». С длинными волосами и как будто моложе. Так она выглядела, когда мы познакомились. Мироздание не щадит моих чувств.

***

Марта не отвечала на сообщения. Даже не прочитывала их. Вечером набрал голосом, что у нас считалось чрезвычайно неделикатным. Голосовая связь — для экстренных случаев и плохих новостей. Но все было как раз плохо и экстренно.

«Вызываемый номер не отвечает» — это еще что такое?

Может, я у нее в глухой блокировке? Неужели настолько обижена? Нормально же, вроде, расставались… Я надеялся уговорить ее приехать на пару дней, сходить в соцконтроль, изобразить любящую жену и ответственную мачеху.

— Насть, ты давно с Мартой общалась?

— Давно. Она мне не отвечает, — гримаса «это ты виноват».

Странно. С Настей у нее всегда отличные отношения были. Лучше, чем со мной, пожалуй.

— Прикинь, пап, у нас сегодня собрание было.

— По поводу?

— Не поняла. Притащился какой-то шаман и втирал за духовное воспитание. Что, мол, скоро из факуля переведут в обяз. И что лучше бы нам уже сейчас посещать, а то хуже будет. А сам на меня пялился и слюни ронял. Пап, я не буду туда ходить! Пусть хоть отчисляют!

— А как он выглядел?

— Поп-то? Молодой, бороденка такая… редкая, рыжеватая. Глаза навыкате. Противный.

— Если еще раз появится, щелкни его смартом и мне кинь.

— Зачем, пап?

— Хочу проверить кое-что.

— Ну, ок.

Не нравится мне все это. Кот на кресле беззвучно мявкнул, явно имея в виду «да, херня какая-то».

— Чего-то ты злой сегодня, — сказал Иван, понаблюдав, как я молочу грушу, представляя себе некую пучеглазую бородатую харю.

— Я вообще злой. Мне говорили.

— Точно не хочешь ничем поделиться?

— Если тебя не напряжет, — неожиданно решился я.

Кажется, мне пригодится любая помощь.

— Я бы не предлагал.

Нас не назвать друзьями — просто ходим в один зал. Иногда спаррингуем на ринге, иногда пьем пиво. Чаще — кофе из автомата. Но, если он сможет что-то подсказать…

— На мою дочь, кажется, нацелилась не то ювеналка, не то соцконтроль. Какая-то мутная движуха. Приглашали, вопросы задавали странные, с подковырками… Я как-то напрягся.

— А с чего им к твоей привязываться? — удивился Иван.

Я молча достал смарт и показал ему Настину фотографию. Еще до стрижки и крашеных волос.

— Ого, — только и сказал он. — Сколько ей?

— Шестнадцать.

Иван с недоверием покосился на меня, но ничего не сказал. Наверное, решил, что я просто молодо выгляжу.

— Да, понимаю, почему ты нервничаешь. Будь у меня такая дочь, я бы спал на балконе с ружьем. Слушай, про ювеналку много брехни. На самом деле было всего несколько случаев. Их поймали и посадили. Кроме того, соцконтроль — это не ювеналка. Странно, что они вообще к несовершеннолетней примотались.

— Мне всё странно, — признался я, — и мне это очень не нравится.