Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)

— Или тебе не очень-то и хотелось.

— Или так.

— Все-таки осуждаешь, — вздохнула она. — Зря. Я очень устала от одиночества. Этот город меня так и не принял, и, наверное, никогда не примет.

— Так брось его, уезжай. Вокруг целый мир.

— Не могу. Здесь мое место.

— Почему?

— Почему-то. Не знаю. Но я все равно хочу немного любви.

— Я последний, кто осудит тебя за это, Лайса. Искренне желаю тебе найти свое счастье.

— Спасибо, если так.

Мы посидели и помолчали. В такие моменты мне становится досадно, что я бросил курить. Сейчас это скрасило бы ночные часы и разбавило неловкость момента.

— Там что-то происходит, — сказала вдруг Лайса.

Ну вот, а я задумался и все пропустил. За темными окнами «Макара» какое-то движение — как будто суетятся и бегают люди с фонарями, отбрасывая причудливые тени на шторы. Потом в нескольких комнатах зажегся свет, а мой смарт завибрировал часами на руке. На круглом экранчике появилась заспанная рожица Нетты в ночном колпаке, и надпись «Сообщение от абонента из приоритетного списка». Либо Настя, либо Марта.

Настя: «Пап, ты где вообще? Мне позвонил Виталик, у него сестра пропала, а тебя нет. Мне стрёмно».

Я ответил:

«Уже на месте, разбираюсь. Не волнуйся».

Внутри нас встретили Виталик в футболке и пижамных штанах и Антонина Геннадьевна в халате и шлепанцах.

— Это он вас вызвал? — она выглядела скорее раздосадованной, чем встревоженной. — Сынок, ну зачем ты…

— Мам, Катя пропала, ты что? — возмутился Виталик.

— Сынок, ну ты же знаешь…

— Что он знает? — быстро спросила Лайса. — И где директор?

— Невзор… Отсутствует. Отъехал по делам. А Катенька, она такая фантазерка! Полная луна ее буквально завораживает. Она иногда гуляет по ночам, выбирается тайком.

— Мам!

— Что «мам»? Зачем ты вызвал полицию? Хочешь, чтобы у сестры были неприятности?

— Мы тут… не вполне официально, — сказала Лайса. — Пока. Но если девочка пропала…

— Она вернется! — как-то излишне горячо заверила нас Антонина, — Всегда возвращается!

— Мам?

Женщина казалась смущенной и немного напуганной, но не исчезновением дочери, а нашим появлением. Виталик явно возмущен ее поведением, но не хочет спорить при посторонних. Даже мне, далекому от полицейской работы человеку, было очевидно, что они что-то скрывают.

В гостиную один за другим спускались заспанные подростки, кучковались, переглядывались, перешептывались тревожно. «Катенька» и «жребий» — то, что я расслышал. И это слово нехорошо напомнило мне полупонятные речи Фигли. Не нравится мне это все.

— Где комната девочки? — спросила Лайса.

— Да зачем вам… — запротестовала Антонина.

— Наверху, я покажу, — быстро ответил Виталик.

— Подождите нас здесь, — строго сказала полисвумен матери. — Детей успокойте и все такое.

В комнате Кати обычный подростковый полупорядок. От полного бардака его отличают только не вполне удачные попытки распихать все по углам. Кровать разобрана, одеяло откинуто. Я пощупал подушку — остыла и, почему-то, чуть влажная. Как будто кто-то в нее долго плакал.

— Посмотри, пожалуйста, что из ее одежды и вещей отсутствует, — попросила Лайса Виталика.

Он некоторое время, сопя, неловко перебирал девчачьи тряпки, потом сказал?

— Дождевика нет.

— И только?

— Все остальное на месте. Вот, на стуле одежда ее. У нее не так-то много вещей… Ну, тапок еще не вижу, и это… Ну… белье на ней какое-то было… Наверное.

— То есть, она ушла ночью, в белье, дождевике и тапках? И твоя мама считает, что это нормально?

— Ну, мама, она… Ей Невзор запретил! Говорит, девочку заберут, запишут в дело, что сумасшедшая. А она нормальная! Просто… Сочиняет всякое.

— Сочиняет? — спросил я. — А посмотри на это. Ни о чем не напоминает?

Я достал из сумки грязный чехол с барабанными палочками. Виталик осторожно взял его, раскрыл, вытащил палку, посмотрел на подпись.

— Дэн… Дэн… — глаза его стали отсутствующими и странными. — Денис…

— У вас на старых записях живой ударник, не драм-машина. Кто играл?

— Играл… Ударник… — Виталик явно поплыл.

Что за чертовщина?

— Так, соберись! — сказала резко Лайса.

Она забрала у него палочки, вернула в чехол и сунула его мне в сумку. Мальчик отвис.

— А? Что?

— Когда ты заметил, что ее нет?

— В… — он достал из кармана смарт. — В одиннадцать ноль две. У меня сторожок на нее в «Кобальте».

— Сторожок? — удивилась Лайса.

— Ну да, Катька сильно параноила в последние дни, что с ней что-то случится, что ее кто-то похитит… И я, для ее спокойствия, поставил сторожок. Если она слишком удаляется, мне приходит сообщение.

Он показал экран. В панели оповещений висит красная надпись:

«Абонент „Катюха“ вышел за границы безопасной зоны».

— То есть она со смартом исчезла?

— Ну да, тут его нет… Но я ей уже писал, и даже звонил, недоступна.

— Что же ты молчал?

— Я как-то не подумал.

Ну да, для них смарт — часть тела. Тут и говорить не о чем.

— Петрович? Да, я знаю, который час. Да, это свинство. Да, извини… — я вышел на улицу и набрал его самым хамским образом — голосом. Не ожидал, что я у него в белом списке и дозвонюсь, но попробовать стоило.