Мертвая зона

– Никаких «но», – сказал Брюс Каррик. – Хотите знать, что я думаю? Хотите всю правду? Я думаю, что вы с приветом. Почему вы выбрали именно меня для своих дурацких шуточек, я не знаю и знать не хочу. Но если у вас, братец, есть минута свободного времени, я обрисую ситуацию. Выпускники выложили мне шестьсот пятьдесят долларов за этот банкет. Они наняли отличную рок-группу. Продукты в морозилке, хоть сейчас в духовку. Салаты на холоде. За выпивку плата отдельная, ребятам уже по восемнадцать, так что они могут и будут пить вволю… их тоже надо понять: как-никак школу кончаешь раз в жизни. Сегодня я положу в карман две тысячи долларов, будьте уверены. Я нанял двух барменов. Я нанял шесть официанток и метрдотеля. Если я все отменю, я потеряю выручку за целый вечер и, кроме того, придется вернуть шестьсот пятьдесят долларов, которые я уже получил. И еще я недосчитаюсь дневной клиентуры – ведь это объявление висит здесь целую неделю. Ну как, ясна картина?

– У вас есть на крыше громоотводы? – спросил Джонни.

– Я ему обрисовываю ситуацию, а он мне о громоотводах! – Каррик всплеснул руками. – Да, есть у меня громоотводы! Приходил тут один, лет пять назад, из страховой конторы. Все уши прожужжал, что надо принять дополнительные меры безопасности, тогда, мол, застрахуют на бо?льшую сумму. Пришлось купить эти треклятые громоотводы! Что, довольны? Ну дела! – Он повернулся к Роджеру с Чаком: – А вы-то куда смотрите? Почему вы позволяете этому кретину разгуливать на свободе? Идите-ка отсюда подобру-поздорову! У меня дело стоит.

– Джонни… – начал было Чак.

– Все, – сказал Роджер. – Пошли. Извините, что отняли у вас время, мистер Каррик, и спасибо вам за ваше радушие и внимание.

– Это вам спасибо, – сказал Каррик. – Во, психи! – И он вернулся за стойку.

Они вышли на улицу. Чак с сомнением посмотрел на безоблачное небо. Джонни понуро побрел к машине, понимая, что проиграл да еще оказался посмешищем. Тупо ломило виски. Засунув руки в задние карманы брюк, Роджер разглядывал плоскую крышу.

– Что ты там увидел, папа? – спросил Чак.

– Нет никаких громоотводов, – задумчиво произнес Роджер. – Нет и в помине.

Они втроем сидели в гостиной большого дома. Чак держал руку на телефоне, глядя на отца в некоторой нерешительности.

– Вряд ли кто захочет менять свои планы в последнюю минуту, – сказал он.

– Все их планы – это вырваться из дому, – сказал Роджер. – С таким же успехом они могут приехать сюда.

Чак пожал плечами и начал обзванивать ребят.

Из тех, кто собирался на банкет в «Кэти», удалось отговорить половину; почему они все же приехали к Чатсвортам, осталось для Джонни загадкой. Наверное, кто-то счел новую идею более заманчивой, поскольку гарантировалась бесплатная выпивка, но главное – слухами земля полнится, а многие родители были здесь днем. Так или иначе, народу собралось немало, и Джонни весь вечер чувствовал себя экспонатом под стеклянным колпаком. Роджер с непроницаемым видом сидел в углу и пил мартини.

Без четверти восемь он пересек бильярдную, которая занимала большую часть первого этажа, наклонился к Джонни и, перекрывая вопли Элтона Джона, закричал:

– Пошли наверх, сыграем партию в крибидж?

Джонни благодарно кивнул.

На кухне Шелли писала письма. Когда они вошли, Шелли подняла глаза и улыбнулась.

– Я уже решила, что вы, как два мазохиста, проторчите там всю ночь. Между прочим, это совсем необязательно.

– Простите, что все так вышло, – сказал Джонни. – Знаю, со стороны я смахивал на сумасшедшего.

– Есть немного, – сказала Шелли. – Чего греха таить. Хотя приятно видеть ребят здесь. Я довольна.

Где-то громыхнуло. Джонни обернулся к окну. Шелли украдкой улыбнулась. Роджер ушел искать доску для крибиджа.

– Разве это гроза? – заметила она, – Погремит и перестанет.

– Да, конечно, – отозвался Джонни.

Она закончила письмо изящным росчерком, сложила его, запечатала, надписала адрес, наклеила марку.

– Вы правда что-то почувствовали, Джонни?

– Да.

– Наверное, общая слабость, – сказала она. – От неправильного питания. Вон вы какой худой. Может, оттого и галлюцинации, а?

– Нет, не думаю.

Опять заворочался гром где-то в отдалении.

– Я рада, когда Чак дома. Не верю я в астрологию, в хиромантию, в ясновидение и все такое, но… я рада, когда он дома. Один он у нас, малыш… Вы, конечно, сейчас думаете: ничего себе малыш, но я-то его помню в коротких штанишках, на детской карусели в городском парке. Прекрасно помню. И как приятно быть с ним рядом, когда он… прощается с детством.

– Вы так о нем говорите… – начал Джонни и вдруг испугался, чувствуя, как подступает комок к горлу. Похоже, что за последние шесть – восемь месяцев он разучился держать себя в руках.

– Вы столько сделали для Чака. Я имею в виду не только чтение. Вообще.

– Я полюбил его.

– Да, – тихо сказала она. – Я знаю.

Вернулся Роджер с доской для крибиджа и транзистором, настроенным на программу классической музыки с горы Вашингтон.

– У них там Элтон Джон, «Аэросмиты», «Фогхеты» и так далее, – сказал он, – а это небольшое противоядие. Ну что, Джонни, по доллару за партию.

– Не возражаю.

Роджер сел, потирая руки.