Мёртвая зыбь

Народ вперед! День баррикад!

Теперь Званцев хотел, чтобы на московской баррикаде была не поэтическая Франсуаза, а его дочь. Молодая женщина с яркими огненными волосами, полученными в наследство от златокудрой матери, младшая дочь Званцева Алена была там. Активная демократка, депутат Совета народных депутатов Октябрьского района Москвы, научный сотрудник физико-химического Института Академии Наук СССР.

Она пришла сюда еще вечером, когда прошел слух о вызове войск. Ночевала у входа в Белый Дома в цепи районных депутатов и видела, как мимо прошел Ростислав Растропович которого она с восторгом слушала в Большом зале Консерватории, но не со смычком прославленной виолончели, а с автоматом!

Она тоже просила, чтобы ей дали оружие. Но такого в Белом доме не было, и заменить его нужно было только общей волей и отвагой.

Из Москвы по телефону на дачу Званцева позвонил Платонов:

— Саша, что происходит? Почему все посходили с ума?

— Просто им показалось, Владим, как и нам с вами, после памятного съезда, что они обрели свободу и не хотят ее уступать.

— Но что они могут сделать против танков?

— Но в танках сидят не оголтелые нацисты, а те же наши люди, которые сами страдали, и думают, как и стоящие на баррикадах.

— Однако нас с вами там нет.

— Я думаю, что там мои дети.

— На беду, у меня их не осталось.

Званцев оказался прав. Алена была уже там, а старший сын Олег явился к Белому дому и отрапортовал:

— Капитан первого ранга Званцев прибыл в ваше распоряжение на защиту демократии.

— Зачисляю рядовым отряда с дислокацией у этого входа, — распорядился седеющий бородач в очках, в старинном френче с портупеей времен Гражданской войны, маузером в деревянной кобуре, и орденом боевого красного знамени на красной подкладке.

И Олег, офицер высшего ранга, встал рядом с отслужившими срок сержантами и солдатами, или просто гражданскими людьми, охваченными общим порывом.

Когда стал накрапывать дождь, Олега нашла сестра Алена, и съездила вместе с еще одним депутатом на такси домой за плащом себе и непромокаемой курткой брату. Когда они вернулись к Белому дому, таксист отказался взять с них плату за проезд:

— Хоть так приму участие в вашем святом деле.

Младшего брата среди пятидесятитысячной толпы Алена не нашла, а он тоже был там. Помогал возводить баррикаду из мебели близлежащих учреждений, строительных лесов ремонтируемых зданий и поставленного поперек улицы обгоревшего троллейбуса с беспомощно задранными вверх дугами.

— Все в институте не работали, — рассказывал он потом отцу. — Никто нас не посылал, и ни у кого мы не спрашивались. А просто все вместе пошли к "Белому дому". Встретили там множество людей. И старых, и молодых, совсем незнакомых, но вроде родных. И все пришли защитить "Белый дом" и Ельцина. Говорили, он примчался с дачи, преследуемый чекистами, которые не успели или не решились его арестовать. И вроде генерал Лебедь ведет войска защитить демократию…

А Званцев сквозь грохот танков услышал сообщение корреспондента Би-би-си о молодой женщине с огненными волосами, стоявшей на баррикаде, глубоко взволновавшее его. Англичанин закончил словами:

— Трудно понять этих русских…

И Званцев вспомнил “сонет Сирано” о Франсуазе.

Что написал бы тот на месте англичанин? Конечно, сонет!

И писатель ощутил неодолимое желание воспроизвести, как воспел бы Сиарно де Бержерак из XVII века девушку ХХ. И отложив все в сторону, он сел за стол:

БУКЕТ

сонет

На  баррикаде с нами ты стояла

Не с факелом иль знаменем в руке.

Букет душистый у груди держала.

Зачем понадобился он тебе?

А к нам дракон железный подбирался

На гусеницах мерзких вместо лап.

Бежать у нас никто не собирался,

Услышав грохот, лязг, дракона храп.

Лишь ты одна сбежала с баррикады.

Тебе навстречу — пушечная пасть.

Решила ты свободы общей ради

В драконе совесть пробудить, иль пасть.

Букет ты водрузила в пушки ствол.

И встал дракон. И не был даже зол.

Танк попятится и, развернувшись, дал пример и остальным бронемашинам отступить перед силой духа безоружных людей.

— Что вы об этом думаете? — спросил Владим, выслушав по телефону Званцева.

— Я хотел бы, Владим, чтобы это была моя дочь Алена. У нее волосы такие. И характер такой. И еще жалею, что сам не был там.

— Вас дети заменили, а у меня их нет.

— Вот таких старцев, как мы с вами, там только и не хватает, — с усмешкой добавил Званцев.

— Но каков Ельцин! — восхищался Платонов. — Взял всю власть и командование вооруженными силами страны, отменил чрезвычайное положение!

— Приказал танкам покинуть столицу, — добавил Званцев. — Вот вам пример перевоплощения. Вчерашний ярый коммунист, первый секретарь Свердловского обкома партии, приказавший снести дом Ипатьева, где убили царскую семью. Хотел скорее забыть эту “революционную необходимость”. Теперь превратился в гаранта демократии. Чем не мой Сирано?

— Значит, не зря мы отдали ему свои голоса.

— Хочу верить, что не зря.