Мёртвая зыбь

— Вообще-то я в Москве, вернее в Звездном городке, стараюсь попасть в международный космический экипаж на вашей орбитальной станции. Думаю, там больше шансов встретиться с небесными силами. Прошел все проверки. Дело за моим денежным взносом. Но я рассчитываю получить банковский кредит и для себя, и на ваш фильм. Покажем встречу вашего посланца Космоса, с подлинным, со стигмами. А роман мы издадим в Париже.

Он говорил по-французски, и Лена, как обещала Неля, оказалась весьма кстати, зная, кроме итальянского и французский язык.

Так, обменявшись книгами, рукописями и обещаниями, сфотографировавшись вместе, новые соратники “святого Дела спасения человечества”, расстались в расчете увидеться вновь, когда роман выйдет в свет и начнутся съемки фильма.

Казалось, ни один замысел Званцева не имел такого международного резонанса и не поднимался на столь высокую идейную высоту. Но…

— Это будет прелестная камерная кинокартина, — убеждала до расставания Неля Пьера Маду. — Чудесно задумано. Наша действительность. Прекрасные образы. Номенклатурный деятель на подмосковной даче, жена — радушная домашняя хозяйка. Бабушка, бывшая летчица времен войны, влиятельная в партийных кругах, две непохожих дочери, пылкая романтичная мечтательница Оля и Лена, ледяная старшая прагматичная сестра… И вдруг в тихую заводь современного быта вторгается пришелец, такой же как все они, но несущий из параллельного мира высшие гуманные идеи… И чудесная межкосмическая любовь. Этого никогда еще не было!

После отъезда итальянцев, Неля отнесла сценарий в Главкино. Один из его руководителей пригласил Нелю Алексеевну к себе.

— Мы ознакомились с вашей оригинальной работой, и нам показалась она интересной. Главкино выделяет сейчас на постановку фильмов средства через Союз кинематографистов, куда вам и надлежит обратиться. Начинайте пока готовиться, подыскивайте актеров, набирайте киногруппу…

Обрадованная Неля Алексеевна привела к автору рослого малого с волосами до плеч. Он сбреет модную шевелюру и превратится в романтического безволосого пришельца из параллельного мира Альсино.

Она вытащила Званцева в театр под руководством Табакова, посмотреть в подвальчике Марию Миронову в главной роли. Она прочла сценарий и согласилась сыграть бабушку-летчицу, при условии, что съемки будут на ее даче.

И еще раз непростительно ошибся Званцев, нарушив свой зарок не связываться с кино. Чего-то не хватало ему, чтобы встать там в ряд с признанными авторами, хотя предложений сотрудничать от именитых режиссеров было достаточно.

Так, популярный киевский режиссер Шерстобитов предложил ему поставить “Пылающий остров” на киевской студии имени Довженко, и, посетив студию, Званцев столкнулся со Штепселем и Тарапунькой. Видел съемки новых фильмов и уже снятый Шерстобитовым фильм “Мальчиш-Кибальчиш” по повести Аркадия Гайдара, но когда дело дошло до его видения фильма режиссером, и тот захотел ввести в него эсэсовцев в черных мундирах, из этого ничего не вышло. А еще раньше, сам знаменитый Довженко, имя которого носила студия, вместе с женой Солнцевой, незабываемой Аэлитой в былом фильме, мечтал поставить со Званцевым картину о полете на Марс. Но Довженко ушел из жизни, Солнцева, заменив его, к этому замыслу не вернулась.

А теперь не учел Званцев последствий перестройки.

— Нет у государства денег, — с горечью говорила Неля. — Прославленная советская кинематография свертывается. Гигантские павильоны Мосфильма, студии имени Горького пустуют и сдаются в аренду кому попало. В кинотеатрах американское гангстерское барахло, приобретенное по дешевке, публикой уже не смотрится, и сеть построенных по стране кинотеатров, чем мы гордились, прикрывается. Вот и наши кинокиты, получив от Главкино немного средств, поделили их между собой, чтобы поставить свои фильмы, и мы с вами оказались за бортом.

Но не лучше было и с романом “Альcино”.

Как всегда, Званцев отнес его в родное издательство “Молодая Гвардия”.

Но оно уже было не то. Еще недавно, крупнейшее в Европе, обладало популярными редакциями, мощной полиграфией, своими магазинами. Издатели сами, работали с авторами, создавали книги, сами печатали, сами продавали свою продукцию. Но, подчиняясь “духу времени”, когда все стремились к независимости, разваливалось по частям. Многочисленные редакции закрывались, годами воспитанные кадры разбежались. Опустевшие помещения сдавались в аренду коммерческим фирмам, и сами издатели искали выход в пытались торговать куриными окорочками…

Из-за общего обнищания народа былой книжный бум и стремление людей создавать личные библиотеки кончился. Спрос на книги упал, вернее, изменился. На появившихся книжных развалах в ход шли низкопробные детективы, не с игрой ума расследованием происшествий, а с обогреванием убийств и преступлений. Такая бульварщина выпускалась возникшими, как грибы после дождя, частными издательствами, порой однодневками, исчезающими после пиратского выпуска пары книг без оплаты гонорара и налогов.