Мёртвая зыбь

— Если вы позволите…, мы купим у вас по губке… я хотел сказать по две губки, — поправился Званцев.

Поэт согласно кивнул.

— Признателен вам, господа. Я подарю их вам в память о тринадцатом подвиге Геракла, — и слепец заговорил чуть нараспев, словно аэд древности, и, как бы, аккомпанируя себе на незримой кифаре. Иногда он переходил на гекзаметр древнегреческого стиха, а потом, спохватываясь, продолжал повествование по-русски.

Званцев и Лифшиц слушали его, как завороженные, но это не помешало Званцеву стенографировать рассказ слепца:

— Когда Геракл возвращался из своего последнего похода, жена его Даяна, мучимая ревностью, стараясь волшебством сохранить любовь мужа, послала ему в подарок великолепный плащ. Она пропитала его кровью кентавра Несса, пытавшегося когда-то ее похитить и сраженного стрелой Геракла. Коварный кентавр, стремясь из царства Аида отомстить Гераклу, умирая сумел внушить доверчивой женщине, чтобы она пропитать одежду Геракла его, Несса кровью, вернув якобы этим любовь мужа. На самом же деле кровь эта была отравлена ядом Лейнерской гидры, уничтоженной Гераклом вторым его подвигом. Геракл смазал тогда ее ядом свои стрелы и, сразив одной из них кентавра, отравил его кровь. И закутавшись в пропитанный этой кровью подаренный плащ, стал жертвой мстящей ему тени. В великих мучениях вернулся он домой, где его несчастная жена, узнав о своем невольном преступлении, покончила с собой. Геракл, избегая дальнейших мук, потребовал от своих соратников положить его на костер и поджечь его.

И воспылал костер на высокой горе Оэте. И взметнулось его пламя, но еще ярче засверкали молнии Зевса, призывающего к себе любимого сына. Громы прокатились по небу. На золотой колеснице промчалась через костер Афина-Паллада и, захватив Геракла, понесла его к Олимпу. Прикрыт был герой лишь шкурой убитого им когда-то в первом подвиг ливийского льва,

Нарядный же отравленный кровью лукавого кентавра, плащ продолжал гореть. И поднялся от него ядовитый столб черного дыма ненависти и коварства, преградив путь золотой колеснице. То богиня Гера, преследуя героя всю его жизнь за то, что был он зачат Зевсом с земной женщиной, ставила перед Гераклом преграду на пути к вершине светлого Олимпа.

Герой, очистивший Землю от чудовищ и зла, заслужил обещанное ему бессмертие. Но Зевс забыл сказать, где продолжит он жизнь, на светлом Олимпе: с богами или в скорбном царстве Аида, служа там мрачному брату Зевса среди стонов и мучений теней усопших.

И настояла Гера устроить Гераклу последнее испытание, чтоб совершил он еще один подвиг — сразился в божественной игре с самим Тартаром, вызванным для этого из бездны тьмы.

Там за медными вратами содержал он неугодных Зевсу титанов, похищая из царства Аида тени прославленных мудрецов. Он обучал их божественной игре, а потом, победив их в ней, будучи искусным игроком, всячески издевался над ними, ввергая в конце концов в бездну мрака, где держал чудовище Тифона и адских многоголовых псов.

И не знал он большей радости, чем побеждать кого-нибудь в божественной игре.

Был Тартар порождением бога Обмана и богини Измены. Он исходил злобой на всех, бесновато корчась в неутолимом гневе и неприязни.

Такого противника предстояло Гераклу сокрушить.

Ничья означала для него поражение, и закрывала путь на светлый Олимп.

Олимпийские боги очень любили божественную игру и чтили богиню Каиссу за ее способность воспитывать игрой волю, отвагу, твердость духа и уменье расчетливо находить жизненно важные решения.

Тартар знал, что освобожденный Гераклом Прометей обучил своего спасителя искусству божественной игры. И даже сам хитроумный Одиссей на обратном пути из Колхиды, прекрасно играя, нередко проигрывал Гераклу.

Но злобный Тартар не боялся никого, стремясь сбросить противника в тартарары.

Сражаться предстояло у подножия Олимпа, там, где каждые четыре года проводились игры атлетов. Но никто из смертных не мог быть свидетелем этой битвы богов. Геракл был уже равным им.

И боги спустились с вершины, чтобы насладиться поединком, ибо не было для них большей радости, чем видеть борьбу умов.

Сам Зевс явился со своей супругой Герой, побившись с ней об заклад, ставя на Геракла, а она — на Тартара. Закладом были сокровища пещер Востока, откуда прибыла богиня игры Каисса, назначенная теперь Зевсом бесстрастным судьей этого поединка. Помочь ей вызвалась богиня Фемида, сменившая свои весы правосудия на две “чаши времени” для каждого из противников. Пока игрок обдумывал свой ход, Фемида наполняла его чашу водой из священного сосуда. Переполнение чаши означал поражение.

Остальные боги разместились вокруг игрового поля, размеченного на дневные, светлые и ночные, темные клетки, на которых по краям стояли в два ряда фигуры из белого и черного мрамора. Их должны были по воле игроков переносить с клетки на клетку карлики-керкопы.