Мертвая зыбь

- Для него это вопрос чести, особенно после провала Савинкова. Он так в него верил.

Речь шла о Сиднее Джорже Рейли.

Бунаков показал письмо Рейли. Оно было подписано псевдонимом Железный.

- Упомянутый собирается в дорогу... обладает выдающимися личными и финансовыми связями как в Англии, так и в Америке.

Этот разговор происходил в феврале 1925 года.

Из письма Сиднея Джоржа Рейли

о положении в России

"...Власть медленно, но неминуемо отмирает. Героический период закончен весной 1921 года, наступивший затем период консолидации власти и стремление к строительству (нэп) не могли дать желательных результатов ввиду страшного напора голода и экономического развала.

Красная Армия для меня до сих пор неразрешимая загадка. Существенный вопрос: что идет скорее - инфильтрация в армию здорового крестьянского элемента или коммунизация рекрутов? Вероятно, в первых стадиях переворота больше всего надо считаться со специальными частями ГПУ и ЧОН. О них я мало знаю достоверного, но допускаю, что и они хотя бы ввиду своей численности, не могут в удачный момент избегнуть действия общего закона солдатского бунта, то есть должны поддаться массовому настроению окружающей среды".

Рейли предлагал такие способы действий: пропаганду, террор, диверсии.

Оставался неразрешенным вопрос: какой ценой может быть приобретена моральная и материальная помощь Европы и Америки?

"За себя скажу следующее, - писал Рейли, - это дело для меня есть самое важное дело в жизни: я готов служить ему всем, чем только могу".

59

С письмом Рейли ознакомились Дзержинский и Менжинский.

- Этот злодей, пока жив, не оставит в покое советский народ.

И тогда было решено поймать Рейли.

В этой операции мог быть полезен Бунаков, но он требовал от "Треста" документов о Коминтерне и ставил приглашение Рейли в Хельсинки в зависимость от получения шпионских сведений. На это Якушев, разумеется, не мог пойти.

Надо было как-то завоевать расположение Бунакова. Помог неожиданный случай.

- В Москве живет мой брат - Борис Николаевич. Нельзя ли передать ему привет от меня? - спросил Бунаков во время встречи с Якушевым.

- Можно, - делая вид, что думает о другом, сказал Якушев. - А почему бы вам его не повидать?

- Уж не прикажете ли мне ехать в Москву, прямо в объятия ГПУ?

- Зачем вам ехать в Москву? Он может приехать к вам, в Хельсинки.

- Это возможно?

Якушев рассмеялся:

- То ли мы еще проделывали, дорогой мой!.. Доставим вам вашего брата целым и невредимым.

И в августе 1925 года произошла трогательная встреча братьев Бунаковых.

Борис Бунаков рассказал старшему брату Николаю о том, как произошло его путешествие в Финляндию. Все было очень просто. Однажды вечером за ним пришли, дали ему полчаса на сборы, отвезли на вокзал, утром он был в Ленинграде, вечером оказался в Сестрорецке, поздно ночью "подкупленный" пограничник переправил его на финскую сторону. Самое неприятное - прогулка пешком по скверной дороге. На финской стороне его ждали капитан Рузенштрем и брат. Единственным багажом Бориса Бунакова была скрипка в футляре.

Весь процесс "перехода" границы младшим Бунаковым предварительно был продуман чекистами.

Теперь Бунаков-старший стал еще доверчивее относиться к "Тресту", считая себя обязанным Якушеву за встречу с братом. Оказывается, Рейли хотел встретиться с представителями "Треста" еще в мае 1925 года, но задержался из-за каких-то дел. В середине августа 1925 года в Хельсинки прибыл Кутепов, чтобы "освежить" свои отношения с "Трестом" и узнать, как себя держать с Сиднеем Рейли, которого ожидали в Париже.

Кутепов жаловался на интриги Врангеля при дворе Николая Николаевича, говорил, что армия отходит от Врангеля. Узнав о том, что специально для свидания с Якушевым приезжал в Хельсинки начальник 2-го отдела польского генерального штаба Таликовский, Кутепов еще раз убедился в том, что "Трест" - дело серьезное.

Но самым важным для Якушева была телеграмма Сиднея Рейли: "Сожалею задержке. Задержан окончательным завершением моих дел. Важно иметь своем распоряжении свободу передвижения. Уверенно считаю, что буду готов отъезду 15 августа. Выехать ли мне непосредственно Париж или Гельсингфорс? Можете ли вы устроить общее собрание конце месяца?"

На совещании с Кутеповым решили, что он примет Рейли в Париже, оттуда направит его в Финляндию, а затем Якушев пригласит гостя в Москву.

Рейли действительно приехал в Париж, виделся с Кутеповым и не понравился ему. Они не понравились друг другу. Рейли, разочаровавшись в белой эмиграции, пренебрежительно относился к ее деятелям. Теперь он надеялся на "внутренние силы". Этим и объяснялся его повышенный интерес к "Тресту". Кутепов же решил, что Рейли не хочет или не может достать деньги для "Треста". О деньгах Якушев часто ставил вопрос. Это свидетельствовало об активности "Треста", и Рейли знал, что русские контрреволюционные организации всегда выпрашивают деньги у иностранцев, у русских промышленников, у Торгпрома.

Рейли ожидался в Хельсинки в конце сентября. Об этом Мария Захарченко сообщила Якушеву в Москву. Она все еще находилась в Финляндии.