Мертвая зыбь

Неторопливо, практически бесшумно он поднялся по лестнице. Ему навстречу спустился здоровенный жирный таракан. Нильс прошел через узкую веранду на втором этаже. Там было четыре двери. Он постучал во вторую от лестницы.

— Да, сэр, — крикнули оттуда.

Нильс вошел.

Он уже в третий раз встречался со шведом, который обещал ему помочь вернуться домой.

Швед сидел в жаркой комнате гостиницы на хлипкой кровати. На шведе только штаны, с торса стекал пот. В руке он держал стакан. На бюро рядом с кроватью вовсю старался жужжащий вентилятор.

С некоторых пор Нильс начал думать, что тот с Эланда. Швед никогда не рассказывал, откуда он родом, но Нильс очень внимательно прислушивался к тому, как он говорит, и, как ему показалось, заметил слабый эландский диалект.

Нильс был совершенно уверен в том, что швед хорошо знает Эланд. Интересно, видел он его когда-нибудь там или нет?

— Заходи, заходи.

Швед улыбнулся и показал на бутылку местного рома, на бюро.

— Как, Нильс, выпьешь?

— Нет.

Нильс закрыл за собой дверь. Он практически бросил пить.

— Чудесный городишко Лимон, Нильс, — проговорил швед. Нильс сделал вид, будто не слышит сарказма в его голосе. — Я сегодня побродил по округе и совершенно случайно наткнулся на настоящий бордель. Если не знать, никогда не догадаешься: заходишь — обыкновенный бар, а за ним — комнаты. Такие бабы! Но мне, конечно, лишние приключения не нужны, хотя там только скажи… Ну, я выпил и двинул оттуда.

Нильс коротко кивнул и прислонился спиной к закрытой двери.

— Я тут кое-кого присмотрел, — произнес он, — хороший кандидат.

Ему все еще непривычно было говорить по-шведски, неудивительно — отвык за восемнадцать лет за границей. Он даже начал забывать слова.

— Он тоже из Смоланда.

— Да ну, хорошо, — сказал швед. — А где нашел? В Панама-Сити?

Нильс снова кивнул:

— Я его с собой привез… у них тут теперь на границе построже стало. Пришлось заплатить, но ничего, сработало. Он теперь в Сан-Хосе, я ему нашел там дешевую гостиницу. Паспорт он давно потерял, но мы запросили новый в шведском посольстве.

— Хорошо, просто замечательно. Как его зовут?

Нильс покачал головой.

— Никаких имен, — отрезал он. — Ты-то свое не называешь.

— Ты можешь спуститься вниз и прочитать его на ресепшне, — ответил швед. — Я его собственноручно записал в журнале для постояльцев. Обязательная, понимаешь, процедура.

— Я видел, — сказал Нильс.

— Ну и что?

— Фритьоф[68] Андерссон.

С довольной миной швед кивнул.

— Можешь звать меня Фритьоф, я не возражаю.

Нильс снова покачал головой:

— Я говорил про твое настоящее имя.

— А вот это совсем не важно, — произнес швед и пристально посмотрел на Нильса. — Хватит с тебя и Фритьофа.

— Может быть. — Нильс медленно кивнул. — Тогда оставим до лучших времен.

Швед взял простыню за край и промокнул лоб, а потом вытер пот и на груди.

— Нам с тобой надо кое-что обсудить. Я собираюсь…

— Тебя действительно мама послала? — перебил Нильс.

— Да я тебе уже сказал.

Казалось, он очень не любил, когда его прерывали.

— Ну тогда она должна была передать с тобой письмо.

— Да будет тебе письмо, но позже, — успокоил Фритьоф. — Ты же получил деньги, верно? Ну и откуда они, по-твоему, взялись? От твоей матери. — Он поднял стакан и сделал глоток. — Нам сейчас о другом поговорить надо… Я через два дня отплываю домой. Так что на какое-то время связь прервется. Но когда все будет сделано — ты понимаешь, о чем я, — я вернусь. И это будет последний раз. Сколько тебе времени понадобится, как ты считаешь?

— Ну… недели две, наверное. Он же должен паспорт получить, потом сюда переехать, — объяснил Нильс.

— Хорошо, — бросил Фритьоф. — Тебе все надо сделать как надо, аккуратненько, без сучка без задоринки. Так что глаз с него не спускай. Тогда сможешь наконец вернуться домой.

Нильс снова кивнул.

— Ладненько, — сказал Фритьоф и опять промокнул лицо.

Внизу на улице кто-то смеялся, мимо протарахтел мотоцикл. Нильс хотел поскорее выйти из этой пропахшей потом комнаты.

— Что ты чувствуешь? — спросил швед, наклонился и с интересом посмотрел на Нильса.

— Что чувствую? — переспросил Нильс.

— Да, что-то мне любопытно стало, — улыбнулся Фритьоф Андерссон, — так, из чистого любопытства, Нильс… Что чувствуешь, когда убиваешь?

24

Йерлоф и Йон переехали через пролив по Эландскому мосту, миновали Кальмар и двинулись дальше на север вдоль смоландского побережья. Во время поездки они почти не разговаривали.

Йерлоф думал в основном о том, что для него все труднее и труднее выбираться из Марнесского приюта. Буэль устроила ему этим утром настоящий допрос насчет того, куда он собрался, зачем, на сколько. И в итоге сказала, что, наверное, он слишком здоров, чтобы жить в доме для престарелых.

— На Северном Эланде очень много стариков, которым трудно передвигаться, и им бы очень хотелось получить здесь комнату, Йерлоф. Приоритетный вопрос, кого выбрать, для нас всегда очень важен. Нам все время приходится решать. И я сильно сомневаюсь, не ошиблись ли мы в твоем случае.

— Делай что хочешь, — ответил Йерлоф и ушел, постукивая тростью.