Мертвая зыбь

Швецию пока не оккупировали. Хотя три немецких эсминца по ошибке налетели на минное поле возле южного побережья Эланда летом сорок первого года. Их разнесло в клочья, сотни гитлеровских моряков оказались в воде; кому повезло — те просто утонули, а остальные сгорели заживо в разлившемся по воде топливе. А позже, летом сорок второго, очень многие эландцы были совершенно убеждены в том, что война добралась и до них. Непонятно почему, немецкий бомбардировщик сбросил целых восемь бомб на лес у подножия руин Боргхольмского замка.

Громыхало так, что было слышно аж в Стэнвике. Нильс тогда спал, его разбудили звуки взрывов. Он стоял перед темным окном, сердце бешено колотилось, потому что, и он готов был в этом поклясться, Нильс слышал шум двигателей самолета, улетающего от острова. Может, какой-нибудь «мессершмитт». Он изо всех сил вслушивался в наступившую тишину и хотел лишь одного — еще бомб, еще взрывов здесь, вокруг Стэнвика.

Но никакого немецкого вторжения так и не произошло. А сейчас, похоже, Гитлер оставил эту идею. Нильс почитывал «Эландс-постен» и поэтому знал о большом поражении немецких войск под Сталинградом, которое случилось на редкость холодной зимой этого года. Похоже было, что Гитлер проигрывает.

У себя за спиной Нильс услышал лошадиное ржание.

Он открыл глаза и обернулся. Позади него показались несколько лошадей. Молодняк. Четыре пегие в бело-коричневых пятнах неторопливо трусили мимо жертвенного камня. И вот они уже, выстроившись в рядок, двигались мимо Нильса, наклонив голову и поднимая плотные клубы пыли. Земля тут мягкая, и копыта ударяются о нее почти неслышно.

Лошади. Шляются, где хотят, своим табунком по пустоши. Пару раз, когда Нильс выслеживал кроликов, он вляпался в лошадиное дерьмо, которое они оставляли в память о себе.

Скорее всего, что этот табунок возвращался домой. Но когда Нильс набрал воздуху и коротко свистнул, а потом сунул левую руку в рюкзак, передняя лошадь, наверное вожак, остановилась и повернула к нему голову.

Остальные последовали его примеру и также смотрели на Нильса. Одна из них наклонилась, чтобы попробовать найти что-нибудь вкусное в желтой траве пустоши, но ничего не обнаружила. Лошади ждали: может быть, им перепадет что-нибудь повкуснее.

Нильс по-прежнему держал руку в рюкзаке и шуршал пустым пакетом из-под бутербродов, а правой рукой медленно шарил среди булыжников на жертвенном камне.

Лошади ждали, мотали головой и перебирали копытами. Нильс опять пошуршал бумагой, и тогда вожак осторожно шагнул в его сторону. Другие, легонько всхрапывая, также неторопливо двинулись к жертвенному камню.

Вожак табунка опять остановился поодаль, метрах в пяти.

— Ну, иди к папочке, — сказал Нильс и широко улыбнулся.

С кроликами такая штука не пройдет — они не лошади, их фиг подманишь.

Вожак помотал своей большой головой и легонько заржал.

Потом он сделал еще пару шагов, и только тогда Нильс моментально вскинул правую руку, швырнул первый камень.

Прямое попадание — круглый камень стукнул зверюге прямо по голове, она, как ошпаренная, в полной панике рванула назад к остальным лошадям. Нильс быстро поднялся и бросил второй камень, он был плоским и летел по воздуху, как клинок.

Еще одно попадание — на этот раз в бок вожаку. Тот громко и испуганно заржал, и только теперь все лошади осознали опасность. Галопом, быстро набирая скорость, они поскакали прочь. Было слышно, как их копыта ударяются о землю. Вот-вот они исчезнут среди кустов.

Нильса трясло от возбуждения, и его третий камень ушел в молоко. Он слишком сильно взял влево. Он быстро нагнулся за очередным камнем, но четвертый не долетел.

Но ничего: последний камень, которым он наградил вожака, во всяком случае, оставил блестящую кровяную полосу на его правом боку. Рана глубокая, не затянется по крайней мере несколько дней. Нильс подумал, что ему надо найти камень и избавиться от него, прежде чем лошадь вернется домой и увидят, что она ранена.

Перестук копыт уже не был слышен — на пустоши опять стало тихо. Нильс вздохнул и поднялся с жертвенного камня. Он улыбался, потому что вспоминал, как по-идиотски выглядела та лошадь, когда первый камень попал ей в лоб.

Чертовы лошади.

Нильс показал, кто тут главный, кто заправляет всем вокруг Стэнвика. По-прежнему улыбаясь, он поднял рюкзак: может, матушка положила на дно кула?

6

В Марнесском доме для престарелых наступил вечер. Йерлоф сидел за письменным столом, перед ним лежал большой блокнот для заметок. Он крутил в пальцах ручку, но ничего не писал.

Когда Йерлоф сидел вот так, как сейчас, за столом, он легко мог представить себя по-прежнему сильным и что он вовсе не так стар, как кажется. Стоит только хорошенько потянуться — и вот крепкие ноги опять несут его в очередное странствие.

Выйти отсюда. Вернуться в Стэнвик, спуститься на берег, крикнуть так, что эхо раскатится в скалах; налегая на весла, доплыть до корабля, ожидающего на глубокой воде. Поднять якорь, поставить паруса — и вперед, в огромный мир.