Мертвая зыбь

Она перевела взгляд на каменоломню. Там, вдоль самого края, выстроились скульптуры Эрнста. Рядом с ними Джулия увидела маленький красный домик, окруженный карликовыми березками, — наверное, мастерская, потому что перед домиком лежали большие и маленькие каменные глыбы. На некоторых ясно виднелись следы резца, другие были лишь едва обработаны. Джулия подумала, что они смахивают на компанию приятелей, развалившихся перед домом на травке. Она пригляделась и заметила контуры грубого лица, чернеющие провалы глазниц. Ей показалось, что это тролль, который прокрадывается к человеческому жилью, крадет детей и навсегда забирает их в подгорное царство. Йерлоф рассказывал Джулии, что в прежние времена, когда на каменоломне пропадало что-нибудь из инструментов, винили всегда троллей. О том, что инструмент мог прихватить кто-нибудь из товарищей-каменотесов, и речи быть не могло. Это считалось просто немыслимым.

Джулия оторвала взгляд от каменных заготовок и посмотрела на уже готовые изделия, стоящие вдоль вытянувшегося струной края каменоломни. Низенькая четырехгранная пирамида, круглая блестящая колодезная крышка, солнечные часы на подставке и пара массивных надгробий. Эрнст уже вырезал на них рамки, не хватало лишь имен.

Но что-то было не так, в длинном ряде скульптур виднелась прореха. Джулия подошла ближе. Накануне вечером, когда она смотрела сюда с другой стороны, ей показалось что-то вроде колокольни, похожей на звонницу церкви в Марнессе. На краю каменоломни осталась в земле ямка, здесь явно что-то раньше стояло.

Джулия медленно вошла в пустоту между скульптурами и посмотрела вниз на каменоломню, похожую на широченный бассейн без воды.

До дна каменоломни было не особенно далеко: несколько метров вглубь. Но край резко обрывался. Джулия застыла, разглядывая покореженные каменные россыпи — почти лунный пейзаж. И тут она неожиданно увидела прямо перед собой ту самую колокольню. Вероятно, она упала и потом перевернулась на бок. Верхушка башни тянулась в сторону моря.

Колокольня осталась целой, она даже не треснула.

Эрнсту Адольфссону повезло гораздо меньше. Его распростертое изломанное тело было почти полностью скрыто упавшей скульптурой. Лишь из-под основания виднелась голова, глаза слепо уставились в небо, вокруг раскрытого рта запеклась кровь.

Эланд, май 1943 года

Ожидание. Все вокруг чего-то ждали. Вот-вот грядут великие события, там — в большом мире и в жизни Нильса Канта. Даже ветер нашептывал ему об этом.

Солнце здесь, над пустошью, весной палило особенно сильно, резкий эландский ветер пронизывал, воздух был кристально прозрачен, а цветы лезли из земли как сумасшедшие. Молодая трава, свежая, изумрудная, еще не выжженная июльским солнцем. Раскидистые пышные заросли кустов тянули ветви к ласточкам, падающим вниз на зеленую равнину черно-белыми камушками. У самой земли ласточки внезапно раскрывали крылья и вновь взмывали в небо, в самую вышину.

На Эланд, как всегда неожиданно, пришла весна и вместе с ней — перемены. Нильс Кант это чувствовал. Ему сейчас было почти двадцать лет. Он уже по-настоящему взрослый и, что действительно важно, по-настоящему свободен. Перед ним — целая жизнь и надвигаются грандиозные события. Он ощущал это всем своим существом.

Нильс уже вырос из того возраста, когда довольствовался тем, что бродил в тишине по пустоши и охотился на кроликов. У Нильса теперь имелись другие планы. Война закончилась, и он может странствовать по всему свету, поехать куда заблагорассудится. Конечно, Нильс бы охотно взял с собой и Майю Нюман — девушку, которая жила в Стэнвике в доме у холма. Он часто думал о Майе и, закрывая глаза, видел ее как наяву. Но им толком так ни разу и не довелось поговорить, Нильс и Майя просто здоровались, если, конечно, она была одна. Но если с Майей так и не сложится, то что ж — тогда он отправится путешествовать один.

Сегодня Нильс почему-то забрел дальше, чем обычно. Он почти дошел до восточного побережья Эланда. Нильсу повезло: еще прежде чем пересечь дорогу, он подстрелил двух кроликов. Нильс припрятал их в тени под кустами, чтобы забрать на обратном пути. Он планировал шлепнуть еще парочку ушастых и пострелять по ласточкам — попрактиковаться.

Талая вода, оставшаяся от зимнего снега, все еще стояла в широких мелких лужах на всей пустоши, и Нильсу казалось, что он идет по затянутой мхом тундре, поблескивающей несчетным количеством озер. Солнце быстро выпивало воду. Нильс надел высокие сапоги на толстой подошве и время от времени, когда хотел, шел прямо по лужам — так интереснее. Весь мир у него в кармане. Он, Нильс Кант, властелин мира, и он свободен, совершенно свободен.

Адольф Гитлер попытался завоевать мир — и не смог. Он застрелился в Берлине неделю назад. Ну а потом, ясное дело, и вся Германия рухнула. Капут. Никому уже не хотелось бодаться с русскими и американцами.

Нильс прошлепал по очередной луже и пошел дальше, в лабиринт можжевеловых кустов. Он думал о том, как ему прежде нравился Гитлер; как бы то ни было, Нильс очень уважал фюрера за сильную волю.