Мертвее не бывает

— Без проблем, — отозвался он. Дождь продолжал завывать, но теперь нам хотя бы не нужно было орать, чтобы услышать друг друга. — В общем… хотел спросить: может, зайдешь ко мне на чашку горячего шоколада? Папа уехал из города, а идти на вечеринки мне не хочется.

Я знала, что это не такое «папа уехал из города», какое парень мог бы сказать девушке, многозначительно подмигивая. Мистер Элкинз практически не бывал дома, даже когда никуда не уезжал. Так что его отсутствие не рассматривалось как повод для загула.

— Эээ… спасибо.

На секунду мне захотелось согласиться. Мне очень нравилось проводить время с Джаредом. Но потом во мне сработал инстинкт одиночки, и, не успев понять, что делаю, я сказала:

— Но лучше я поеду домой.

— Хорошо, — ответил он. — Обязательно переоденься во что-нибудь сухое.

Я пообещала, что так и сделаю, и мы закончили разговор. Я обхватила руками руль и уставилась на дорежу, стараясь не думать о том, что в голосе Джареда послышалась нотка обиды.

Я попыталась подумать о чем-нибудь хорошем. По крайней мере, можно было не спешить домой. Я могла заехать в кофейню, как и написала маме.

Но дождь лил как из ведра, и я внезапно поняла, что совершенно не хочу сидеть за столиком в промокшей одежде, ловить на себе изумленные взгляды людей и читать в их глазах немой вопрос: что она делает здесь одна на Новый год, когда всем положено развлекаться? Правда, объяснять родителям, почему я ушла с вечеринки, мне хотелось не многим больше.

Но куда еще мне было ехать?

Я уже собиралась подчиниться необходимости и отправиться домой, как вдруг услышала звук — судорожный, пронзительный звук. Неужели… это был чей-то плач?

Плакала какая-то женщина? Или, может, девочка? Было трудно сказать наверняка: на улице завывал дождь и ветер, в машине грохотал мотор.

Я протерла ладонью кружок на запотевшем стекле и начала вглядываться в поле.

Никого не было видно. Но звук мне не послышался, хотя бы в этом я не сомневалась. Он был настолько четким, что я могла различить каждый всхлип.

«Убирайся-ка отсюда», — сказал голосок в моей голове.

Но какая-то часть меня сопротивлялась этому голоску — по крайней мере, ставила его правоту под сомнение. Я ужасно ненавидела Лидию, но еще большее отвращение во мне вызывала мысль, что я слишком испугаюсь ее и позволю страху превратить меня в человека, которым я не хочу быть.

И я точно не хотела быть человеком, который не откликается на крик о помощи.

Я подумала, что — или кого — я могу там найти, и мое тело вздрогнуло от ужаса… но я все равно вышла из машины.

Снова оказавшись под дождем, я услышала плач так ясно, как будто девочка была от меня в паре метров.

Я засунула телефон в карман, подошла к краю поля, на котором виднелась комковатая земля, и начала вглядываться в заросли клевера.

Она определенно была где-то там.

— Эй! — прокричала я.

Ночь стояла не слишком темная. Облака не заслоняли лунный свет, а рассеивали его, так что по всему небу разливалось неясное свечение. В просветах между ними мерцало несколько звезд. Если бы на поле кто-то двигался, я бы это заметила. Значит, девушка не двигалась. Она была ранена.

Я шагнула в грязь.

— Эй? Кто вы?

Плач прекратился, как будто девушка не ожидала, что ее услышат.

— Вы в порядке? — крикнула я. — Где вы?

В ответ раздалось жалобное всхлипывание.

— Вы ранены? — Еще три шага вперед. Я держала в уме, что чистая дорога остается у меня за спиной. — Скажите мне, где вы! Я помогу вам!

Снова наступила тишина.

А что, если это, был не человек? Что, если это Лидия пыталась заманить меня в темноту? Может, она точно так же вытащила Кендру из дома посреди ночи? Если посмотреть на ситуацию объективно, никакой девушки тут просто не могло быть. Неужели завтра утром на дороге найдут мою машину, а на приборной панели — желтую розу?

Я сделала еще несколько шагов. Меня слепили холодные капли дождя и новый приступ ненависти.

— Мы же договорились! Ну, раз ты не выполнила свою часть сделки, я могу…

Я уже хотела повернуться и уйти. Но тут до меня снова донеслись рыдания, так что я заставила себя остановиться и пересмотреть свое решение.

В моей жизни было множество ситуаций, которых объективно просто не могло быть. Да, я не знала, кто плачет в поле, но это еще не значило, что плакал не человек.

Если она умрет… кем бы она ни оказалась… это будет твоя вина.

Снова.

Так что я двигалась дальше. Осторожно, медленно. Т]ри метра вперед. Еще три.

Я уже довольно далеко ушла от дороги, а раненой девушки по-прежнему нигде не было. Она все еще плакала, и мне все так же казалось, что она в паре метров от меня. Я звала ее миллион раз, но она не произнесла ни слова, даже «Помогите!» не крикнула.

Раз я слышала ее, она явно должна была слышать меня.

И уж конечно… она сказала бы что-нибудь…

Если бы была живым человеком.

Забудь об этом.

Я остановилась и резко обернулась назад. Но стоило мне взглянуть туда, где осталась дорога, снова послышался плач…

И он снова звучал так, как будто раздавался прямо передо мной.