Мертвецкая

Планировать что-то на утро понедельника было тщетной гонкой со временем. Все организации и компании, от которых мне требовались архивы и информация, закрыты. Одни — только на Рождество, другие — больше чем на неделю, до конца праздников. Сотрудники лаборатории, полицейские, прокуроры и свидетели возьмут отгулы, многие вообще уедут из города, чтобы побыть с родными. В семь часов утра я взяла такси, добралась до офиса и просмотрела бумаги по короткому слушанию, которое должна была провести в девять тридцать.

Потом я вывела на экран список адресов электронной почты внутренней сети: нужно найти одного из старших прокуроров — передать новое дело в 19-м участке и поторопить выполнение запроса на записи телефонных разговоров с украденного сотового. Затем я набросала для Лауры список того, что надо сделать, пока я буду в зале суда, и напоминание напечатать и отнести окружному прокурору подробный отчет по делу.

Этажом выше размещалось наше отделение нью-йоркской полиции — примерно пятьдесят офицеров. Я позвонила на голосовую почту детектива Джо Романа и попросила составить рапорт о заявлениях, сделанных Ширли Дензиг сотрудникам отдела помощи свидетелям. А заодно проверить, есть ли у отца Дензиг в Мэриленде разрешение на огнестрельное оружие, и выяснить, действительно ли его пистолет украли.

В девять пришла Лаура и не успела сесть за стол, как сразу позвонила мне по внутренней связи.

— Говард Крамер.

— Я возьму. Если позвонит Чэпмен, сразу соедини. Я думала, к этому времени он уже будет здесь.

Я сняла трубку и поздоровалась с Крамером — адвокатом и партнером-распорядителем «Салливан и Кромвель», одной из крупнейших адвокатских контор в городе. Хотя я знала Говарда по работе, ближе мы познакомились только после его женитьбы на Нэн Ротшильд — профессоре из Барнарда и моей подруге по классу балета.

— Как дела?

— Отлично. У всех все хорошо. Я знаю, как ты занята, но вот что подумал: наверное, ты захочешь увидеться с Нэн на неделе. Сегодня днем она прилетает из Лондона, возвращается с конференции в Оксфорде. Я прочитал в «Таймс», что ты расхлебываешь эту кашу с профессором Дакотой. Нэн работала с Лолой в рамках исследовательского проекта, который спонсировал колледж. Вдруг она сможет кое-что тебе подсказать, помочь.

Нэн Ротшильд — выдающий антрополог-урбанист. Преподавая в колледже Барнард, она организовала и участвовала в нескольких крупных раскопках в Америке, включая раскопки в сердце Нью-Йорка, в результате которых из-под земли появились колониальные кладбища и артефакты ранних поселений.

— Несколько недель назад я говорила с Нэн на занятиях, и она рассказала мне о раскопках в Центральном парке, которыми руководила. Деревня Сенеки. В этом проекте участвовала Дакота? — Деревня представляла собой сообщество нескольких сот человек. В середине девятнадцатого века их переселили туда со Среднего Манхэттена, чтобы освободить место для создания в парке Большой Лужайки. Рассказы Нэн о самых современных методах исследования прошлого города меня очаровали.

— Не думаю, что Лола имела отношение к этому проекту. Королевский колледж пригласил Нэн консультантом. Заведующий кафедрой антропологии, Уинстон Шрив, попросил ее возглавить небольшое исследование. Шрив задумал взять известное историческое здание, назначить Нэн руководителем раскопок, а потом совместить физический труд студентов с лекциями по культурной и политической истории. Лола была одним из четырех преподавателей, возглавлявших операцию. Проект привлек к себе много внимания — очень основательный, но в то же время интересный для студентов. Некоторые находки тебя поразят.

— Где они работали?

— Башня Октагон. Ты ее знаешь?

— Никогда о ней не слышала.

— Нэн тебя отвезет туда — посмотришь. Удивительное здание. Первый нью-йоркский сумасшедший дом. Разумеется, так его называли раньше, в начале девятнадцатого века. Он находится на острове Рузвельта, на северной его оконечности, к югу от маяка.

— Он, случайно, не из числа тех потрясающих развалин, которые видно с шоссе ФДР? — Как раз их я показывала Чэпмену ночью в субботу.

— Нет, это больница. Октагон с этого берега реки не видно. Вот что я тебе скажу. Приезжай к нам завтра вечером, и Нэн расскажет тебе все, что знает о Лоле. Потом, когда у тебя появится возможность, она свозит тебя к Октагону — сама посмотришь, что там происходит. Я возьму с нее обещание.

Мы договорились встретиться в семь часов во вторник. В этот момент вошел Чэпмен, бросил искусственную веточку зеленой омелы на книжную полку, нависающую над стулом Лауры, и чмокнул ее в затылок.

— Я привезу с собой детектива, если вы не возражаете. Увидимся.

— И куда мы едем? — поинтересовался Чэпмен.

— Прямо сейчас мы едем в семьдесят четвертый зал на мое слушание. Представляешь, Лола, оказывается, раскапывала старый сумасшедший дом! Боюсь, если мы оба посетим это место, нас там и оставят. Жена моего друга может рассказать нам о планах Лолы, если мы завтра заедем к ним домой. Слушание обещает быть коротким. Как только я закончу, мы удерем отсюда и сгоняем в колледж.