Мертвецы

– Скажи еще раз, – попросил я, прикуривая последнюю сигарету. – Давай. Повесели меня. Скажи еще раз, что ты сделал с коробкой?

– Ну же, не будь таким, Блэйк. Я ж тебе уже сказал, как все было. Я ниче не мог сделать.

– Скажи еще раз, бля.

– Ладно. Я ее пнул. Услышал, что идет какой-то мудила. Ну, чувствую, сейчас спалимся. Я тебя схватил под руки и поволок к машине. Вижу, коробка эта на траве, там, где эта сука пряталась, наверное, и пнул. Не мог я ее взять. У меня руки были заняты.

– И куда она полетела, когда ты ее пнул?

– Ну…

– Давай говори. Хочется поржать. – Мне и правда хотелось.

– Ну, короче, там была эта собака. Старый пархатый пес с одним ухом. Он, короче, взял коробку в зубы… Ты бы видел, Блэйки. Никогда б не поверил, что собака может взять коробку в зубы. Она ж все-таки тяжелая. Эта коробка. У меня большой палец на ноге до сих пор болит как сволочь.

– А собака…

– Ну, убежала.

– С коробкой?

– Да.

– Блэйк. Это глупо.

Я осветил фонариком аллею. Кошка. Ебаная, кошка, растудыть ее в качель.

– Езжай.

Финни снова тронулся. Он ехал с выключенными фарами на скорости под двадцать миль в час, съезжая на обочину при виде любой другой машины.

– Я тебе говорю, это глупо.

Я покачал головой, закусил губу и посчитал до десяти. «Аллегро» Финни, стоящая посреди Норберт Грин, – не лучшее место для ссоры. Но ссора все равно будет, как ни крути.

– Глупо?! – заорал я. – Глупо! Да че ты ваще знаешь о том, что глупо, а что умно? Да ты умное не опознаешь, даже если оно у тебя отсосет и даст десятку.

– Успокойся, Блэйк, ладно? Скажи, что тебе во мне вообще нравится. Я знаю, что такое глупо. И это – глупо.

Я сидел в темноте, и меня трясло от ярости.

– Значит, знаешь, что глупо, да? Значит, типа, знаешь? А что насчет того, что ты стырил труп База у меня из подвала? Ты не заметил, что это было глупо? И что возил с собой это уебище по городу несколько дней? Вот это глупо.

– Я тебе скажу, что глупо. Держать его у себя в подвале – в первую голову. И убивать его. Тоже глупость.

– Ты… – Это было знакомое чувство. Меня настолько захлестнула ярость, что как будто все тело парализовало. Это было не только из-за того дерьма с трупом База. Мне в голову кучей полезли воспоминания; все те разы, когда Финни что-нибудь засирал, а я молчал. – Ты… Ты, блядь, жену мою сжег. Вот это глупо, это я понимаю. А? Как насчет этого?

Вдруг наступила тишина. Потом пара звуков у меня в ушах все-таки появилась. Дыхание. Стук сердца. Гул холостых оборотов мотора «Аллегро». У меня появилось странное чувство. Я хотел извиниться. Но какого хуя? Я не собирался извиняться перед Финни. Он убил Бет и рузрушил мою гребаную жизнь.

Ладно, ладно. Может, я и сделал второй звонок в ту ночь, когда сгорел «Хопперз». Все довольно запутано, к тому же у меня голова была забита, и я поэтому не могу быть полностью уверен, честно, не могу. Но не думаю, что что-то следует из того, что она поехала. Разве я мог ее убить? Да, я ее доставал иногда, да, иногда чего-то не делал. Но убивать? Она ведь женщина, типа. Нельзя убивать женщин.

– Ну, да, – сказал он. – Извини.

Я посмотрел на него. Он глядел на свои руки. Как я уже говорил, терпеть не могу, когда пацан страдает.

– Забудь, – сказал я. – Ты ведь не знал, что она внутри.

– Ага.

Я закурил.

– Ага? Что ага?

– Ага. Я знал, что она там.

– Повтори.

– Сказал, что слышал. Я знал, что она была в «Хопперз». Когда его поджигал.

– Как? Откуда?

– Я сам ее туда оттащил. Ты ведь этого хотел?

Я посмотрел на Фина. Он по-прежнему глядел на свои руки, ждал, пока я что-нибудь отвечу. И может, надо было что-то сказать. Что-то значительное, как полагается в такие моменты. Но в конце концов я сказал:

– Заткнись.

– Ну я ж, бля, для тебя это сделал, Блэйк. Ты ведь не был с ней счастлив. Она тебе не подходила. А я хотел, чтобы мои старые друзья вернулись. Я, ты и Легз. Как сейчас. Она тебе не подходила, Блэйк. Поверь мне.

Я посмеялся. Но смех был ненормальный.

– Ладно, Фин, хватит.

– Но я должен тебе рассказать, Блэйк, Я не могу это всю жизнь держать в себе. Я ударил ее по голове бутылкой виски и связал… понимаешь… хорошо так, крепко. Я все качественно сделал, Блэйк. Связал руки, потом ноги, потом перевернул ее и привязал руки к ногам.

– Фин, еб твою мать, заткнись.

– Она потом пришла в себя, типа, начала скулить. Ну, я тогда ударил ее ботинком по голове и заткнул ей рот своими носками. Облил керосином, оставил за барной стойкой и вышел… Я все это для тебя сделал, Блэйки… А потом поджег. Блэйк.

Блэйк? Послушай меня, Блэйк. Я должен был это сделать. Я…

– Заткнись.

– Не кричи на меня, Блэйк. Я, бля, тебе Одолжение сделал. Ты бы сам ее замочил рано или поздно. Я бы замочил, если бы моя жени ходила налево. У меня, правда, жены нет…

– Че?

– Блэйк.

– Ты че, назвал мою жену потаскухой?

– Блэйк, отпусти меня. Я так дышать не могу.

Лицо у Финни медленно багровело. Света было немного, Но я знал, что оно багровеет, потому что именно такое происходит с лицом, если схватить человека за горло. Он вцепился в мои руки, но я этого почти не заметил. Потом увидел за окном какое-то движение. Через дорогу.