Мертвецы не катаются на лыжах

И взяла журнал, оставленный Каро на своем сиденье. Он был открыт на одной из тех страниц, где рассказывалось о ночной жизни Лондона; на снимке Роджер и Каро чокались бокалами шампанского. «Мисс Кэролайн Уиттакер, очаровательная дочь сэра Чарлза и леди Уиттакер, со своим частым спутником, мистером Роджером Стейнзом, веселятся и пьют шампанское в одном из аристократических залов», — сообщала подпись к фотографии. Генри не меньше минуты задумчиво смотрел на снимок, потом снова произнес:

— Никак не могу припомнить… Раньше. Чуточку раньше…

— Господи, как я проголодалась, — сказала Эмми. — Хочешь печенье?

Поезд стремительно приближался к швейцарской границе.

Ужиная в третью смену, Тиббеты оказались за столиком с полковником и миссис Бакфаст. Последняя, имея кучу времени, чтобы сделать фарш из бедняги Эдварда, пребывала в сравнительно хорошем расположении духа и согласилась выпить бокал сотерна под рыбу; она даже объявила ужин съедобным. Ободренный таким непривычным смирением, полковник разговорился за кофе.

— Вы впервые едете кататься на лыжах? — спросил он; его гладкое красное лицо излучало любезность.

— Да, боюсь, я совершенный новичок, — ответил Генри. — А вот моя жена уже бывала на зимних курортах и каталась.

— Всего два раза, — вставила Эмми. — Лыжница я никакая.

— Это лучший в мире вид спорта, — сообщил полковник и воинственно огляделся, словно ожидая возражений. Миссис Бакфаст хмыкнула, но промолчала.

— Моя супруга не катается, — доверительно сообщил Бакфаст. — Ее занятия спортом заключаются в том, чтобы из года в год сопровождать меня. Я это ценю. Разумеется, я бы понял, если бы она захотела остаться дома и отпустила меня одного…

В его голосе послышалась мечтательная интонация.

— Горный воздух мне полезен, — решительно пресекла полковника жена. — У меня есть свои способы проводить время. Было бы несправедливо с моей стороны отпускать бедного Артура в такую поездку в полном одиночестве.

— Я всегда говорил тебе… — начал было Артур, но супруга оборвала его, попросив передать ей сахар таким тоном, что любая дальнейшая дискуссия казалась немыслимой. После короткой паузы полковник сделал вторую попытку завязать разговор.

— Вы прежде бывали в Санта-Кьяре?

— Нет.

— Интересно, что вас в ней привлекло, если вы не являетесь страстным лыжником? Это место не всякому придется по душе — отель совершенно обособлен, лепится к верхней площадке канатной дороги. После наступления темноты, знаете ли, даже в деревню никак не спуститься.

— Нам сказали, что катание на горных лыжах — это чудесно, — ответила Эмми. — К тому же мы больше всего хотели побыть именно в тихом, уединенном месте.

— Тогда вы выбрали то, что надо, — кисло заметила миссис Бакфаст. — Рискну предположить, — продолжила она с плохо скрываемым любопытством, — что ваш муж очень много работает. Вероятно, его работа требует большой отдачи сил.

— Не больше, чем работа любого другого делового человека, — отозвался Генри. — Весь вопрос — в темпераменте, полагаю. Мы всегда предпочитаем тихий отдых, вдали от проторенных дорог.

— Значит, вы бизнесмен, если я правильно поняла? Как интересно. Вы работаете в Сити?

— Не совсем, — уклончиво ответил инспектор. — Я работаю в Вестминстере.

Миссис Бакфаст, недовольная тем, что ее попытка выведать профессию Генри не достигла цели, продолжила:

— В этом году в Санта-Кьяру направляется весьма избранное общество. Кэролайн Уиттакер, в честь которой в прошлом году устраивался грандиозный бал в «Клэридже», и достопочтенный Джимми Пассденделл, — ее голос упал чуть ли не до шепота, — сын лорда Рейвна, знаете ли. Немного необузданный, но милый… очень милый…

— Другой молодой человек тоже кажется весьма приятным, — заметил Генри. — Роджер Стейнз. Его лицо кажется мне знакомым.

— О нем я ничего не знаю, — безапелляционно заявила миссис Бакфаст и повторила: — Совершенно ничего.

Когда Генри с Эмми вернулись в вагон Е6, трехъярусные спальные полки были уже застелены, однако никто из спутников, судя по всему, не собирался ложиться. Джимми открыл очередную бутылку бренди, и компания под его предводительством распевала песенки разной степени пристойности. Тиббеты с благодарностью приняли по стаканчику на ночь и сказали, что займут две верхние полки, чтобы никому не мешать.

— Не обращайте на нас внимания, — добавила Эмми. — Пойте как угодно громко. Мы с удовольствием послушаем.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Джимми. — Выпейте еще по стаканчику, прежде чем забираться на такую опасную высоту.

Два последних слова он повторил дважды, чтобы убедиться, что до попутчиков дошел смысл. Каро улыбалась, сидя в углу. Они с Роджером держались за руки.