Мертвецы не тоскуют по золоту

- Рад это слышать, Алеша, но у тебя нет полномочий.

- Поэтому у меня развязаны руки. И еще, у меня есть просроченное удостоверение прокуратуры. Никто сегодня не заглядывает в красные книжечки, зато не выставят за дверь.

- Вижу, как у тебя загорелись глаза. Не смею тебя отговаривать, но чувствую себя не в своей тарелке.

- Это я себя так чувствую. Безделье не отдых. У нас появится возможность обмениваться информацией и мнением. Чего нам еще надо? Расскажи-ка о своих мыслишках.

- Нет у меня ничего. Нагромождения ненужных кирпичей. Их раскидать надо, заглянуть в яму, а потом сложить штабель по одному кирпичику. Преступление продумано и имеет замысловатую форму, которую я не вижу. Странный домик.

- Или лабиринт. Но выход из него есть, если преступник из него вышел.

- Запутав следы. Слишком много выкрутасов. А на подобную акробатику нужно время. Значит, он или они знали, что им отпущены не только секунды, но и минуты. Для нас этот факт имеет определенную ценность. Это первое. Второе: на случайное убийство наша история не похожа. Третье: цель ограбление - неправдоподобна. Месть? За что? Почему сейчас, а не раньше или позже.

- Тут нельзя забывать о трупе в саду. Свидетель? Сообщник? Подстава? Ясно, что он не главный. Работал ради денег, но его кинули.

- Кинули? - Трифонов почесал подбородок.- Или подбросили? Однако не забыли приберечь кортик. Сплошные неувязки. Груда кирпичей.

В передней раздался звонок.

- Ну вот! Это уже за тобой. Пять часов не дали отдохнуть.

- Вряд ли. Для вызова есть телефон.

Трифонов пошел открывать дверь и вернулся с гостями. Их было трое. Двое в форме и старикашка, похожий на высохшую ветку в потертой железнодорожной фуражке.

- Вот, ребята, познакомьтесь, мой старинный друг, старший следователь по особо важным делам, полковник юстиции Сычев Алексей Дмитриевич.

- В отставке, - добавил Сычев и вышел из-за стола.

- Ну а это местные пинкертоны: старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Семен Куприянов, участковый инспектор лейтенант Сергей Дроздов. А третий, если мне не изменяет память, один из понятых. Так?

Старик закивал:

- Да-да, меня зовут Иннокентий Парфенович Медведев.

- Вот-вот, - подтвердил участковый, - его можно причислить к рангу свидетелей, а он до сих пор в молчанку играл.

- Вы меня извините. Я и не думал, что кто-то из домашних попадет под подозрение. А дело было так...

Старика усадили на кушетку, остальные устроились за обеденным столом.

- Так вот. В тот самый вечер, когда произошло несчастье, я объезжал дома на побережье. Вечерние газеты развозил. Много лет я работаю почтальоном. Утром и вечером. Сел на велосипед - и вперед. Врачи советуют. Бегом от инфаркта. Я как раз мимо проскакивал...

- Короче, Парфеныч, - оборвал Куприянов.

- Ладно. В поселке, в десяти километрах, наше отделение связи, а рядом танцплощадка. Там ребята со всех деревень собираются. А дело в том, что я видел там нашего художника, и не раз. Морочит головы девчушкам.

- Какого художника? - переспросил Трифонов.

- Илью Сироткина, соседа Ветровых. Но кому-то из девчонок наш повеса очень приглянулся. Пишет она ему амурные письма. По почте не шлет, а мне в руки передает. Лицо от меня шарфиком прикрывает, но на чай не забывает подбрасывать... Ну а что? За работу надо платить, все правильно. С десяток писем за месяц уж точно отвез. И каждый раз требует, чтобы лично в руки отдавал. Мне нетрудно. Художник только насмехается, но читает. Ответа я не жду, шалости все это. Богатый столичный франт не станет с деревенской свистушкой связываться. Ну а в тот вечер опять ко мне эта краля подкатила. Иду на почту за газетами, а она тут как тут. Мол, передай, дядя Кеша, Илье Сироткину мое послание. И червончик мне сует с конвертом. Блудница!