Мертвецы не тоскуют по золоту

— Вот, взгляните. На снимке изображено пятеро парней, которые делают шашлыки на дачном участке. Один из них вы, тот, что кидает поленья в мангал. Другой нанизывает мясо на шампуры. Его зовут Эдуард Чайка. Человек, который погиб от вашей руки. Третьего зовут Роман Сироткин, а рядом с ним десятилетний сын Илья, тот самый ваш сосед-художник. Возле стола хлопочет Борис Коновалов. Его убьют в фургоне ударом в висок. А вот и еще один ваш приятель. Он остался живым, потому что отказался от своей доли. Его зовут Валерий Родионов. До недавнего времени носил чин генерала милиции. Сейчас он дает показания следственным органам ФСБ.

Ветров нахмурился. Он долго разглядывал фотографии, потом тихо произнес:

— Это еще не доказательство.

— А вот второй снимок. Это вы тащите труп Чайки на кладбище. Пронырливая студентка журфака Ксюша делала эти снимки. Потом она стала вашей женой Анастасией Ивановной Ветровой.

— Но ее архив сгорел!

— Ошибаетесь, гражданин Ветров. Вы сожгли чемодан со старыми газетами. Недда не простила вам безразличия к судьбе своего сына и подменила чемоданы. Сейчас архив вашей жены изучается службой безопасности. Ваш роман в картинках и звуковых записях.

— Чепуха! Книга — это сон. Не дай Бог сделать ее похожей на жизнь. Всегда что-то должно быть смещено. В этом и есть наше подсознательное удовольствие.

— Ошибаетесь. Вы ставили себе другую задачу. Вы писали инструкции для своей секретарши и не подумали, что найдутся люди, способные провести определенные параллели. Очень трудно в одной книге соблюдать много правил. Делая подсказки одному читателю, нельзя иметь гарантии, что другой их не заметит.

Несколько секунд Ветров молчал, потом улыбнулся.

— Кажется, мы подъезжаем, уважаемый Шерлок Холмс. История была очень поучительной. Но кого могут интересовать архивы психически больных людей? Слишком много воды утекло за четверть века. Сдайте этот хлам в архив. Сегодня никто ничего не сможет доказать. Кстати, а Рыжего вы поймали?

— Мы не ставим перед собой такой задачи. Он нужен нам на свободе. Сейчас он инспектирует работу своего наследника. Ювелиры работают ювелирно. Сплав золота безупречен, пробы стоят качественные, а нам осталось отыскать цех по переплавке металлов. Но рано или поздно Рыжий приведет нас к своим алхимикам. Грандиозный размах, господин Сироткин. Ради такого концерна можно и банк бросить и усадьбу и родных похоронить. Но вы человек расчетливый. В России даже сберкнижки с червонцами не оставили. Ничего, кроме памятника самому себе на местном кладбище.

— Наконец-то вы поняли, что моя фамилия Сироткин и я уважаемый бизнесмен. Здесь мне будет легче жить, чем там, где человеческий талант ничего не стоит. Боюсь, вам придется возвращаться домой с пустыми руками, господин Сычев.

Автобус остановился на автовокзале, двери открылись, и пассажиры начали выходить из машины. Сычев продолжал сидеть.

— Не стоит толкаться. Мы успеем выйти, когда проход освободится.

— Вы надеетесь на чудо, господин следователь.

— Я не верю в чудеса, в мистику тем более.

Когда вышел последний пассажир, в автобус поднялись двое мужчин и остановились в дверях.

— А эти люди заменят тех, кто остался в России, — спокойно сказал Сычев. — Перед вами инспектор криминальной полиции Финляндии, который занимается вашим делом здесь, а рядом сотрудник Интерпола. Вы ведь объявлены в международный розыск. Ну а я лишь сопровождал вас до конечного пункта как частное лицо. Забыл сказать вам, что ушел в отставку полгода назад. Ну а на прощанье хочу вас разочаровать, Максим Данилович. Все золото, которое вы хранили здесь, возвращено России и лежит на своем старом месте в хранилище Центробанка. Там, где ему и место. Нет-нет, вы не вздрагивайте. Один слиток мы оставили. Нам важно проследить его путь в Калининград и как он попадет в Германию или в Париж на ювелирные аукционы. Так что нам предстоит еще большая работа. Думаю, с вашей помощью мы с ней справимся. Ну а что касается ваших других капиталов, то счета в швейцарских банках арестованы. Боюсь, на данный момент я богаче вас. У меня стабильная пенсия.

Сычев встал и уступил проход Ветрову, но бывший банкир уже не стремился к выходу. Он сидел тихо и опустошенным взглядом смотрел в окно. Сычев сделал несколько шагов и услышал за своей спиной выстрел.

Серый туманный пейзаж Хельсинки сквозь окровавленное стекло автобуса выглядел зловещим. Вряд ли Ветров надеялся увидеть его таким.

Сычев стоял с опущенными руками и с грустью смотрел на человека с простреленным виском.

— Все правильно, — прошептал Сычев. — Вы успели поставить точку в книге своей жизни.

Представитель Интерпола заговорил по-русски.

— Кажется, вы перегнули палку, Алексей Дмитрич.

Сычев пожал плечами.

— Трудно поверить, что такой игрок, как Ветров, поверит в блеф. Похоже, мы слишком близко подошли к истине, к событиям, которые привели его к смерти.

— Без его признаний нам не найти золота.

— Золото Колчака тоже не нашли.

— Извините, не понял.