Мертвецы сходят на берег

- Появление Пале тоже очень оправдано. Здесь почти точный повтор вчерашнего эпизода в конюшне, верно? Этот Пале ассоциируется у тебя с испугом лошади, поэтому он воплощает страх. Он и сам тебе неприятен, и вы все говорите, что в нем есть нечто таинственное, мефистофельское. Когда во сне делаешь что-нибудь запретное, про что ты сам знаешь, что это нехорошо, обязательно становится страшно. Обычно, возникает какая-то фигура, которой боишься. Персонифицированный страх. Вспомни: когда ты был мальчиком - как что-нибудь натворишь, обязательно в твоем сознании возникает злой "бука" или какое-то страшилище, которое тебя схватит и утащит...

- Да ничего подобного! У меня были разумные, добрые родители, и я в детстве ничего не боялся! И никто меня не пугал, и вообще не наказывал! И давай прекратим. Ты тут такого наговорила - волосы дыбом! Обвиняешь меня во всех смертных грехах, во всех пороках... Противно, ей-Богу!

Эбба расхохоталась:

- Пауль, милый, не драматизируй! Каждый нормальный человек во сне нарушает этические запреты, мы все - дикие звери, когда спим. Иначе мы сошли бы сума! Сон - это естественный выброс, вентиляция психики, только и всего. Чем дурнее сон, тем цивилизованнее и сдержаннее может быть человек, когда проснется...

Слушая ее разглагольствования, я давал себе клятву. никому не рассказывать своих снов! Никогда больше! И уж во всяком случае, никаким психологам! И чем теперь это все кончится?

Эбба, разумеется, читала мои мысли:

- Пауль, не надо себя винить. Во-первых, я никому не скажу, о чем мы с тобой говорили. Это первая заповедь медика и психолога, чтобы ты знал. А во-вторых, если б ты не доверился мне, то я не сказала бы тебе одну важную вещь: ты нравишься Монике.

- Насколько я знаю, она относится ко мне по-дружески... а ты думаешь?

- Я не думаю, а знаю. И тут не надо быть психологом. Мое женское чутье лучше обычного психоанализа. Она весьма и весьма к тебе неравнодушна, можешь мне поверить.

- И что же мне делать, Эбба? Ведь Арне мой друг...

- И даже если во сне ты готов его убить, то на самом деле ты не хотел бы лишиться его дружбы? Все правильно. Да, я думаю, Арне не слишком бы это понравилось. Он даже не понимает, насколько он сам бестолков с женщинами! Не в обиду ему будет сказано: он, как и многие быстро разбогатевшие люди, уверен, что деньги дадут ему все! Вся его энергия направлена на прибыль и на собственный престиж. Он обаятелен, но... Короче, с Моникой он промахнулся, это я тебе точно говорю. Ей нужен душевный контакт и поддержка, чего он ей дать не может, понимаешь? Она с ним порвет, я уверена. Так что тебе надо только чуть-чуть подождать. Терпение, Пауль, терпение. Нет, точно, когда-нибудь я стану старой сводней!

За разговорами я не заметил, как мы отмахали весь путь и теперь входили в знакомую аллею под сводами высоких мощных деревьев. Солнце пробивалось сквозь крышу из плотных листьев, воздух светился и переливался, мы шли словно по дну зеленого аквариума. Две желтые крупные бабочки мелькали перед моими глазами, все было тихо, природу объял сладкий полуденный сон.

Мы с Эббой замедлили шаг, и остальные догнали нас. Карстен сказал:

- Вот здесь в прошлый раз наша лошадь перепугалась и встала!

- Значит, там твой дом?

Танкред обращался к Лиззи, но она не ответила.

- Господи! Опять этот тип! - прошептала Лиззи, встревоженно глядя вперед.

На крыльце мы увидели мужскую фигуру. Видимо, гость постучал в дверь и теперь ждал, поглядывая на окна. Возможно, если бы не реакция Лиззи, я не сразу узнал бы Рейна, но человек на крыльце обернулся в нашу сторону, и я, как в бинокль, увидел его смазанные, мертвые глаза...

- Ну что ему нужно? - чуть слышно выдохнула Лиззи. - Мужа нет дома. Пусть он уйдет!

- Но я бы хотел с ним поговорить! - сухо сказал Танкред и прибавил шагу. Пойдемте скорей! Ах, ты, черт!

К большой досаде Танкреда и к моей собственной радости, Рейн не стремился общаться с нами. Он сразу же повернулся и быстро пошел в противоположную сторону, когда мы подошли к крыльцу, он уже скрылся за углом.

- Этот господин держится подозрительно, - заметила Эбба, - отчего это он удирает от людей? Ой, смотрите, кто там?

В кустах у дороги мелькнула тень: какой-то зверь выскочил на дорогу и стремглав пересек ее.

- Кто это такой шустрый? Неужели собака? - спросил я.

- Какая собака - кошка? Большая кошка! Вон! Вон она! И Карстен взмахнул рукой. Действительно, чуть подальше дорогу еще раз пересекла большая черная кошка и помчалась вслед Рейну. Надо признать, она была очень большая и очень пушистая, и я невольно вспомнил слова Арне, когда он описывал свою неожиданную гостью в желтой комнате: "чудовищный зверь, огромный и косматый, как медведь".

- Слушайте, - сказал я, - а это не тот ли котище, который является в "пиратском гнезде"? Такая зверюга вполне могла справиться с маленьким псом. Помнишь, Карстен, какие на нем были раны?

Карстен молча кивнул, а Танкред глубокомысленно заметил: