Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Я отдал ключ Эре и крикнул ему в спину:

— Только не поломайте там ничего! Или никого!

Мюус сказал:

— Как только они привезут Латора, я тебя отпущу, Веум. Но я не хочу, чтобы вы обменялись хоть единым словом. Понятно?

— Почему?

— Потому.

Через некоторое время Мюус сказал:

— Может, пока мы ждем, ты мне все-таки расскажешь, где ты его нашел?

— Я его не нашел. Он сам пришел ко мне. — И я в красках рассказал о нашем бегстве от Харри Хельгесена и официанта из отеля, о беге с препятствиями от самой набережной Страндкайен до верха Скансемюрен и опять вниз с горы.

Затем мы опять замерли в ожидании.

Я не был уверен, что Латор остался сидеть в квартире. Если они не найдут его, то мне наверняка придется провести остаток ночи в камере.

Я посмотрел на часы. Было уже почти полвторого ночи. Наступила среда. Я посмотрел на Мюуса и сказал:

— Скоро наступят выходные.

В этот момент появился Йон Эре, ведя пристегнутого к своей руке Александра Латора, по взгляду последнего я понял, как низко пал в его глазах со времени нашего прощания. Мюусу не стоило беспокоиться. Латор никогда не согласился бы перемолвиться со мной словом.

Он пронзил меня стальным взглядом и пришпилил к стене. Там я и сидел, пока Мюус не вернул меня к жизни:

— Убирайся отсюда, Веум. Ты только мешаешь. У нас есть о чем поговорить с более важными свидетелями, чем ты.

— Если получу обратно ключ от квартиры.

Эре бросил на стул ключ. Я подмигнул Латору, но в ответ он только оскалился.

Я открыл рот, но тут же закрыл его, не произнеся ни слова.

Затем я ушел, не попрощавшись, но никто из присутствующих наверняка не стал скучать без меня.

37

Было уже четверть третьего, когда я позвонил снизу из подъезда Кари Карсте. Тем не менее ответила она в домофон удивительно быстро.

— Алло?

— Это Веум.

Она помолчала несколько секунд.

— Что ты хочешь?

— Разреши мне подняться.

Новая пауза.

— Отвали от меня.

— Послушай, тебе придется говорить либо со мной, либо с полицией. Выбирай.

В домофоне затрещало. Затем замок в двери щелкнул, и я открыл дверь.

Когда я поднялся на ее этаж, она еще раз заставила меня позвонить в дверь, прежде чем впустила в квартиру. Вернее, я увидел только скрывшуюся в гостиной спину и развевающиеся полы блестящего серо-стального халата.

Я тихо прикрыл за собой дверь.

— Можешь не раздеваться, — крикнула она мне из гостиной.

— Может быть, ты позволишь мне причесаться?

На комоде над зеркалом стояла открытая сумочка.

— Можешь войти в гостиную, сказать, что ты хочешь, и убирайся прочь.

Я провел левой рукой по волосам, а правой попытался еще шире открыть сумочку. Наверху лежал конверт с билетами на самолет, но у меня не хватило времени открыть их. Я услышал ее шаги по направлению к прихожей и поспешил ей навстречу, так что мы столкнулись в дверях. Это маленькое происшествие вызвало у нее еще большее раздражение.

Она быстро отстранилась, и мы вошли в гостиную. Она повернулась ко мне лицом и встала, широко расставив ноги и уперев руки в бока.

Если бы не выражение лица, то она бы выглядела вполне соблазнительно. Сейчас же было похоже, что она собирается перейти в наступление. Серо-стальной цвет халата распространился теперь и на глаза. Ей было наплевать, что халат спереди распахнулся, просто она не считала меня мужчиной. Ее нижнее белье было того же ярко-рыжего цвета, что и волосы, и мне в голову внезапно пришла мысль, что если она так последовательна во всем, то могла выкрасить в тот же самый цвет волосы и на самом интимном месте. Но этому своему предположению я вряд ли когда-нибудь смогу увидеть доказательство.

— Игра окончена, Кари, — сказал я.

— Какая еще игра? — заорала она.

— Полиция арестовала Карла Бернера два часа тому назад. Его все еще допрашивают.

— Карла? Он в…

Ее лицо превратилось в застывшую маску.

Я кивнул.

— В полиции. Все вышло наружу.

— Что именно?

— Не думаю, что ты ничего не знала.

— Что ты имеешь в виду?

— Похоже, ты уже подготовилась к отъезду.

На журнальном столике лежал упакованный чемодан, но она еще не успела закрыть его. Рядом с чемоданом стоял стакан с пузырящимся коричневым напитком. Я не разбудил ее.

Она проследила за моим взглядом.

— У меня осталась неделя от отпуска.

Я быстро развернулся, вышел в коридор и вернулся с билетами в руках. Она была настолько поражена, что не успела ничего предпринять.

Я открыл билеты.

— Посмотрим. Лондон? Это в ноябре-то?

Она опустила глаза.

— Просто шопинг. Хочу купить подарки на Рождество. Походить по театрам.

Она попыталась выхватить билеты, но это ей не удалось.

Я поднял билеты над головой как решающий аргумент в предвыборной компании.

Цвет ее глаз тут же изменился, как будто солнце блеснуло сквозь осеннюю листву. Она стала поигрывать с резинкой трусиков. Она пыталась подавить свою ярость и сохранить контроль над ситуацией. При этом Кари никак не могла решиться, какую роль ей сыграть: фурии, соблазнительницы или девственницы в беде.

Она сделала правильный выбор и решилась на последнюю роль: упала в кресло, спрятав лицо в ладонях. Плечи ее задрожали. Автоматически я сделал шаг по направлению к ней. Но вовремя одумался.