Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Он ласково погладил красный шелк и сказал, что это облачение принадлежало самому Йергену Улю, он надевал его, когда служил черную мессу в этой капелле. Вместе с курильницей оно лежало в сундуке, который Пале нашел, когда проник в эту замурованную комнату. На спине облачения желтым шелком был вышит перевернутый крест, который символизировал, что господству Христа пришел конец.

Медленным движением Пале поставил курильницу на стол и зажег две большие свечи. Потом погасил керосиновую лампу и отставил ее в тень, она не имела отношения к ритуалу.

«А теперь я предлагаю вам разыграть небольшую сцену, — сказал он мягким, обволакивающим голосом. — Вас, как психолога, должны интересовать тайны человеческой души. Правда? Но если вы хотите научно исследовать эту сферу, нам необходимо произвести опыт над собой. Мы постараемся воспроизвести черную мессу так, как она происходила в далеком прошлом. Я пастор, я совершаю обряд, вы — новообращенная, которую следует посвятить в тайну инкубата, сверхъестественной любви. Ложитесь на алтарь перед свечами, и в вас проникнет дух одного из ваших предков».

Я поняла, что Пале просто-напросто гипнотизирует меня, мое сознание подернулось тонкой пеленой, еще мгновение, и я бы погрузилась в транс. Он положил руку мне на плечо и осторожно подталкивал к столу, при этом пристально смотрел мне в глаза и что-то говорил мелодичным, проникновенным голосом. Лицо его было совсем близко, при тусклом свете свечей оно казалось старым и высохшим, как у мумии. Только глаза были молоды и полны жизни. В них горело неистовое, откровенное желание. Я ощутила на шее его дыхание и вздрогнула от отвращения, когда мне показалось, что под облачением на нем ничего нет.

Обычно к атакам мужчин я отношусь куда спокойней, чем старые девы, но тут мне стало страшно. Я рванулась к двери, Пале схватил меня за руку и потащил обратно.

В это время сверху его позвала Лиззи. Он отпустил мою руку и невольно поднял глаза к потолку. Я воспользовалась этим, чтобы освободиться от него, ко мне вернулась способность мыслить. «Весьма сожалею, но я вынуждена прервать ваш сеанс», — ледяным тоном сказала я и быстро пошла к двери. «Боюсь, вы все истолковали превратно, — испуганно пробормотал он. — Это была всего-навсего игра, так сказать, шутливый эксперимент». «Мы с вами по-разному понимаем шутки, — отрезала я. — До свидания». Я вылетела за дверь такая же разъяренная, какая и пришла. Всю дорогу домой я бежала. Лишь миновав большую часть пути, я почувствовала себя в безопасности. Ну, как вам моя история? Забавно, правда?

— Похоже, тебе грозила участь похуже смерти. — Арне улыбнулся. — Но я предупреждал тебя, Эбба. Глупо вмешиваться в личную жизнь чужих людей. Он пугал тебя с целью — и вполне в этом преуспел, — чтобы проучить за твое бесцеремонное поведение. Я только лишний раз убедился, что составил себе правильное мнение об этом человеке: умный, эксцентричный, но чересчур увлекается драматическими эффектами.

— Глупости! — Эбба раздраженно наморщила носик. — Он просто сумасшедший эротоман с признаками шизофрении — вот мой диагноз. Он свихнулся на своих культурно-исторических изысканиях.

Глава двенадцатая НАРУШЕНИЕ ДЕСЯТОЙ ЗАПОВЕДИ

Мы не видели Карстена уже целые сутки, а это означало, что он весь погружен в работу. Но если писатель постоянно общается в воображении с призраками и мертвецами и придумывает все новые кошмары и ужасы, ему необходимо хоть изредка общаться с нормальными людьми. Время от времени он должен убеждаться, что его писанина, слава Богу, не имеет отношения к действительности, — это старое правило, которое гарантирует душевное здоровье. И верно, к вечеру Карстен явился к нам в сопровождении ленсмана Сёренсена, которого он встретил по дороге. Эбба увела Карстена в сторонку и рассказала ему последнюю историю про Лиззи и Пале. Тем временем мы занимали ленсмана беседой.

— Вы взбаламутили весь наш приход, — сказал ленсман, прочищая свою трубку. — Люди говорят только о чертовщине, которая происходит в Каперской усадьбе. Эти слухи имеют под собой какое-то основание?

— Несомненно, — признался Арне. — Только этого слона надо превратить обратно в муху. Однако, боюсь, и муха не будет иметь отношения к какой бы то ни было чертовщине.

В двух словах он поведал ленсману о событиях этой невероятной недели. Ленсман слушал с возрастающим интересом, особенно когда Арне рассказывал про тайный ход.

— Это для меня новость, — сказал он. — Но это несколько упрощает дело. Об этом ходе в Хейланде могут знать лишь немногие. Нарушитель спокойствия, должно быть, хорошо ориентируется на месте, не исключено, что он жил в этом доме. Скажите, у вас есть основания подозревать Эйвинда Дёрума?

— Не знаю, может быть… — Арне рассказал о своем последнем разговоре с бывшим владельцем Каперской усадьбы и о его угрозах. В этой же связи он рассказал и о столкновении с Флателандом.