Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

— Правильное наблюдение, — сказал Танкред. — Но ты не дал мне договорить. Можно предположить, что этот заговор был тщательно подготовлен еще заранее и команда вовсе не сошла на берег. Очевидно, мы имеем дело с международной преступной организацией, которая была точно информирована о перевозке золота и позаботилась о том, чтобы на «Таллинн» наняли нужных людей. Эта же организация послала к Хейланду свое судно, которое поджидало «Таллинн». Ящики перенесли на него, и под прикрытием ночи судно ушло в море. Все очень просто.

— А как объяснить, что на чердаке у Пале нашли робу и спасательный круг с «Таллинна»? — с вызовом спросил Карстен.

— Что касается спасательного круга, Пале объяснил, откуда он взялся, и я не вижу оснований сомневаться в правдивости его слов. А то, что у него оказалась также и роба, означает, что он наткнулся на выброшенный на берег труп. Может, это одна из жертв бунта. Или, скорей всего, кого-то из команды смыло волной за борт, и ему бросали спасательный круг.

— Ты думаешь? Но тут не все сходится. Вспомни, ведь Пале приехал в Хейланд через четыре месяца после твоего предполагаемого бунта.

— Ну и что? Он мог найти этот труп в одной из укромных бухточек на островах. Труп мог лежать там никем не обнаруженный сколько угодно. Мы уже достаточно знаем Пале, и я не удивлюсь, если он взял робу, чтобы присоединить ее к своей коллекции курьезов. Он в глубине души способен на такие патологические поступки, это вполне в его духе. Для меня в этой истории больше нет ничего таинственного. Конечно, непосредственной связи между загадкой «Таллинна» и тем, что происходило в Каперской усадьбе, не существует. Это случайное совпадение обстоятельств, но оно привело к тому, что суеверие в этой местности расцвело пышным цветом.

Карстен встал, как рассерженный кардинал, который слишком долго слушал спор между невежественными протестантами.

— Я и не знал, Танкред, что ты настолько лишен воображения. С твоим примитивным сознанием в пору сапоги тачать. Не могу больше слушать эту ересь, пойду поработаю. Скоро вы убедитесь на собственном опыте, что все не так просто. Жизнь намного многообразнее, чем вы о ней думаете. До свидания.

Я тоже был разочарован таким скучным финалом. Вот так всегда: стоит прикоснуться к какой-нибудь тайне, овеянной поэтическим флером, как в полный голос заявляет о себе презренный прозаический закон причинности, мол, рано радуетесь: без меня тут все равно не обойдется.

Точно так же разочаровал меня и Танкред. Я спросил его, что означали две другие полученные им вчера телеграммы, но он ответил уклончиво, что будто бы сначала пошел по ложному следу. Я так и не добился от него, что означало это загадочное «полтора». Мне оставалось думать, что вся его таинственность и туманные намеки насчет игры в шахматы с невидимым противником — чистый блеф. О том, что случилось, он знал не больше нашего, но ему нравилось играть роль гениального всезнайки — такое поведение, на мой взгляд, не делало ему чести. Если я когда-нибудь и решусь писать детективный роман, ни за что не возьму Танкреда прообразом сыщика. Уж лучше Эббу…

После того как тайна была разгадана, все разом засобирались уезжать. Арне решил утром отправиться в Кристиансанн, чтобы поговорить с архитектором Орстадом, который работал над проектом летнего отеля. Он должен был вернуться в усадьбу не раньше чем отправит сюда весь необходимый строительный материал. Эбба и Танкред заявили, что им тут делать больше нечего и они намерены вернуться в Осло первым утренним поездом. Моника присоединилась к ним. Таким образом, я оставался в доме один в качестве управляющего.

Мы решили вечером устроить прощальный ужин, и меня откомандировали на моторке купить пять или шесть больших крабов у рыбака, который жил по соседству с Карстеном. Это был тот самый Тённес Тубиасен, который утверждал, что прошлой ночью видел в шхерах «Рака». На вид он был немолодой, крепкий, с обветренным, строгим лицом. Пока он выуживал сачком из садка крупных барахтающихся крабов, я задавал ему вопросы. Он рассказал мне все, что видел, весьма живо, пересыпая рассказ цитатами из «Откровения» Иоанна Богослова. Несмотря на это, он внушал доверие. Диковинное судно он описал в мельчайших подробностях. Ленсман отмахнулся от фантазий этого рыбака, но теперь я не был уверен, что все это только игра воображения. Неужели во время галлюцинаций можно делать такие точные наблюдения?

К сожалению, недоверчивые нотки в моем голосе испортили все дело. Когда я, уже получив крабов, засобирался возвращаться домой, Тубиасен вдруг воздел руку — я узнал жест Флателанда — и с пафосом произнес:

— Грешники и безбожники да вострепещут перед зверем о семи головах. Я знаю, чаша гнева переполнится и настанет день погибели. Ужо вам в Каперской усадьбе! Не избежать вам возмездия. И будет оно столь ужасно, что живые позавидуют мертвым!