Мертвячка из озера

Лайтоллер: – Ну да, да! Я вам уже сколько раз сказал – это он, козёл вонючий! Он совсем сбрендил! Кинулся на меня с веслом. Хотел огреть по голове. Х-кх…(кашляет). Но я-то не спал, как он думал, и увернулся! Он тогда – кх… кх…(кашель, затруднённое дыхание) сам чуть не упал, от своего же удара… Но я же не стану ждать, когда он сможет снова меня ударить – так и полоснул его ножом по роже!

Ох, как он заорал!.. (кашель, хрипение). Ну вот, он схватился за глаз – а я ему каблуком, каблуком, значит, по другой руке! Чтоб весло-то выбить! Ох… Воды дайте… (тяжело дышит, хватается за горло. Допрашиваемый пьёт, после чего снова кашляет.)

– Потом схватились мы с ним уже на дне шлюпки… Нож пришлось бросить – чтобы борта, стало быть, не пропороть на … (ругается). Ну, тут уж было нетрудно понять: или я – его, или он – меня… (допрашиваемый отводит глаза, молчит. Капитан Сигрейв ждёт.).

Задушил, короче, я его… Я-то всё-таки поздоровей… А вы бы, что ли, в такой ситуации не задушили гада? Он давно смотрел на меня… Ну, вы понимаете… У меня прямо мурашки от этого взгляда по всех коже бегали!.. Как на флягу с водой. Или банку тушёнки. (снова молчит, мнёт одеяло).

Он и живой-то был – с-сука порядочная, а уж мёртвый… Так вонял. Но уже сил не было выкинуть его за борт. Да и акул я боялся – ещё начнут кружить возле шлюпки, да прокусят резину-то… Вот так и плавали с ним…

К.: – Кровь из его руки вы выпустили? Выпили… или как?

Л.: – Д-да… чего уж отпираться… Я. Без этого вряд ли протянул бы так долго… Пить-то ещё дайте… Прошу вас, сэр – воды! (допрашиваемый снова начинает кашлять, хрипеть, теряет сознание. Капитан зовёт врача, чтобы сделать потерпевшему укол. Допрос прекращён, у двери лазарета выставлены двое часовых.).

Документ 3.

Из допроса военнопленного трюмного старшины п/л. № Ю-1097 Рейнхарда Лайтоллера, проведённого капитаном эсминца флота её Величества « Сассекс» Джоном К. Сигрейвом в присутствии тех же свидетелей 07.25.1945 г. Время проведения 14-30 – 17-00, место проведения: каюта, выделенная под место содержания военнопленного.

Л.: – … сразу после учебки… Вот так я и стал трюмным старшиной – только потому, что мне было девятнадцать, а им всем – по восемнадцать и семнадцать. Это было, вот… э-э… Да, буквально сразу после того, как этот русский… сволочь Маринеску… Потопил почти четыре тысячи наших – профессионалов. Жутко это было – тогда хватали учить этому делу вообще всех, кто мог отличить торпеду от снаряда, и хотя бы видел море – пусть даже издали. А я-то – парень крепкий, невысокий… Да, вот так и оказался… На подлодке.

К.: – Кажется, вас это не слишком порадовало?

Л.: – Ну, вы скажете тоже!.. Порадовало…А порадовало бы вас, если бы вас живьём запихнули в вонючий и тесный плавучий гроб, и крышку заколотили?! Наши все так и говорили об этом…

Это раньше, ну, там, в сорок первом, втором, может, и было – оно, конечно, престижно. Льготы, опять же, усиленные пайки… Честь, заслуги перед Отечеством, и всякое такое… А как стали самолёты с радарами, да суда из охранения, сторожевые, с новыми-то глубинными бомбами, топить-то нас, так и допёрли всё, что трупам пайки не нужны – хоть усиленные, хоть обычные!..

Одно уж мы точно поняли, ещё в учебке: живыми нам, подводникам, эту войну не закончить, как бы оно там у кого другого не сложилось. Тут уж никакое чудо-оружие не поможет – хоть бы лодка была золотая…

К.: – Чем же отличалась ваша лодка от стандартных?

Л.: – Да уж отличалась… Хм. Честно вам скажу: на обычной-то лодке я никогда и не бывал! А наша… Ну, это, как это… Считалось она очень… Передовой. Сверхбыстрой. С новейшим оборудованием. Секретной. Навороченная, короче. Этой, как её… ХХIII серии…

Ну, там, быстрее и дальше ходила под водой, более мощный движок, шнорхель с антирадарным покрытием… Конечно, для нас, простых матросов, ни хрена не изменилось: как было от койки до койки два фута – чтоб, значит, лбом не биться, когда вскакиваешь по тревоге – так всё и осталось… По двенадцать человек на четырёх квадратных метрах… Насчёт вооружения – да, правда, торпедных аппаратов было больше. Собственно, нам-то, простым матросам на эти самые аппараты было глубоко… (хрипит, кашляет, сплёвывает прямо на пол).

Короче, я вам так скажу – для рядового состава лодка эта ничем не отличалась от плавучего гроба напополам с помойкой: вонища, теснота, всё стучит, скрипит и протекает!..

Воду всё никак откачать не могли: вечно сальники гребного вала текли. Видать, вал-то у нас попался бракованный. Наверное, последний завалялся на складе. Это его ещё на верфи – вот спасибо им большое! – постарались, вставили. Да и вообще: слатали всё явно кое-как, и из последних запчастей… Нет, всё понятно: они-то ослушаться приказа не могли – чтоб больше, значит, лодок собрать. Там-то, наверху, думали, наверное, что если лодок будет больше, мы так сразу и победим (смеётся, затем снова кашляет). Да и строили-то их – сопляки, как и я, и наши все, из той же учебки… Мастеров-то, старых, кто хоть что-то соображал, почти и не осталось – забрали их, забрали… Нет, я был не рад, что туда попал!