Мёртвое море памяти

Я погрузился в размытые краски чужой жизни. Мне представилась шумная свадьба, на которой все были счастливы. Белоснежное платье невесты. Насыщенно черный костюм жениха. Кто из них больше ждал этого дня? Он надевает кольцо, касаясь её чуть дрожащих нежных рук с длинными пальцами. Она смотрит на выражение его лица с чувством, близким к восторгу. Они танцуют в центре ярко освещенного зала. Боясь быть услышанным, он произносит, приблизив губы к её уху: «Теперь – навсегда». Её лицо озаряет улыбка женщины, которая знает, что она единственная. «Я люблю тебя». «Горько!» Никогда не любил традицию кричать «Горько» на свадьбах. Сколько часов они были счастливы? По его лицу пробежала тень, когда он увидел усталость в её глазах. Или он не заметил усталости? Я подумал, что, должно быть, она была с ним несчастна. В альбоме этот момент ещё не наступил, но предчувствие его сквозило в каждой фотографии. Хотя, быть может, я выдумал это предчувствие, или его выдумал дождь, размыв очертания и краски и оставив от изображений лишь фрагменты.

Я затосковал по утерянному прошлому. Стало холоднее. Счастливая свадьба лежала на грязной дороге и промокала под немилосердным дождем. Кто оставил эти воспоминания здесь, не пожелав хранить их при себе? Жест ли это равнодушной руки с длинными пальцами или неизбывное горе пронзительных глаз? Я вглядывался в светлое лицо девушки, ища ответов на все свои вопросы. Она не отвечала. Лица мужчины не было отчетливо видно ни на одном из снимков.

Склеенные друг с другом фотографии в моих руках истекали каплями дождя и позабытым прошлым. Слипшиеся друг с другом впечатления, склеившиеся дни, которые едва возможно отличить один от другого. Краски прошлого стекали по моим пальцам, я смыл его остатки под краном и сберег чужое время, высушив и сохранив всё то, что осталось от фотографий. Сделал гербарий из чужого прошлого. Не глупость ли?

Я бы создал музей испорченных фотографий, если бы мог. Точнее, если бы сильнее хотел. Музей всего, что не удалось ни сохранить, ни полностью утратить.

Страница 25 Эй, куда ты

Если бы сильнее хотел, я бы сбежал из своего города раньше. Но я берег исполнение своей единственной непротиворечивой мечты для особого случая. Однако жить там становилось все невыносимей. Иногда я впадал в отчаяние, потому что понимал, что никуда мне не деться. Некуда. Всё будет так же, совершенно так же, как у всех людей вокруг, по алгоритму, отработанному веками. Детский сад, школа, университет или техникум, работа. Работа с утра до вечера, мечтать и видеть сны можно только по воскресеньям. Пирамида из лекарств на письменном столе. Любовь, одиночество, счастье, скука. Рутина, тоска, постоянство. Смерть. Я мечтал вычеркнуть себя из этой схемы. Жить иначе. Выбрать что-то другое.

Теперь я жил иначе. Я всегда знал, что мечта о постоянстве гораздо приятнее, чем само постоянство. Однако чем дольше я лавировал между городами, нигде не оставаясь более чем на месяц, моя жизнь превращалась в новое постоянство. Постоянное непостоянство места пребывания, только и всего. Постоянство неизбежно.

Раньше я в это не верил, особенно в то время, когда готовил свой окончательный побег из города. Я работал в литературном журнале. Я любил свою работу, но не любил обязательства, которые отнимали всё моё время. Поэтому однажды сбежал из редакции и больше ни разу там не появился. Мне хотелось иметь время, чтобы разделить свою жизнь на страницы.

Во время своего последнего рабочего дня я молча сидел за компьютером, опустив руки и чуть наклонив голову, чтобы спрятать свой обо всём рассказывающий взгляд. Это была напрасная предосторожность, потому что никто не обращал на меня внимания. На столе стояла недопитая кружка кофе. В нескольких сантиметрах от меня сидел с ноутбуком мой друг. Из-под его бегающих по клавиатуре пальцев рождалась новая статья. Другие люди сновали туда-сюда по своим делам. За окном шёл снег с дождем. В голове было пусто. Мои мысли запорошил снег. Я сорвался с места и побежал? Нет. Я встал со стула, неторопливо собрал свои вещи и, не поднимая головы, вышел из комнаты. Кружка так и осталась стоять на столе. Ни одни глаза не проводили меня до дверей директора. Ни одни глаза не проводили меня до выхода.

Я спускался по лестнице, медленно отсчитывая ступени. Я всё ещё ждал, что кто-нибудь хватится меня, откроет дверь и крикнет: «Эй, ты куда?». Но я слышал только звук своих шагов. На самом деле я боялся оставить всё. Я хотел, чтобы реальность дала мне повод остаться. Но за сто ступеней никто не вспомнил обо мне. К чему было ждать дольше? Я ускорил шаг и вышел без шапки под снег с дождем. Ветер немилосердно трепал волосы, пробрался под шерстяной шарф и оставил на моей груди холод поздней осени. Пальто промокло насквозь. По лицу стекал талый снег, смешанный с каплями дождя. Вскоре я перестал чувствовать всё, кроме дрожи, которая пронизывала тело, и опустошенности, которая расползалась внутри. Но вскоре и их смыло водой.