Мертвое озеро

Может быть, поэтому Зина мало росла: хотя ей было уже пятнадцать лет, но она была еще как дитя. Да и Наталья Кирилловна никак не хотела звать ее именем, данным ей при крещении, и считала ее лета не со дня рождения, а со вступления к ней, убавляя таким образом у Зины пять лет.

Зины стали побаиваться в доме не на шутку. Приживалки стали ей льстить, кроме Ольги Петровны; но Зина не боялась ее, надеясь на свое знание характера Натальи Кирилловны и на свою ловкость вывернуться из всяких сетей, какой бы хитрой рукой они ни были сотканы.

Гриша пользовался расположением Зины; она часто отстаивала его от нападения приживалок, в особенности от Ольги Петровны, которая сначала была к нему расположена, а потом вдруг почувствовала против него озлобление.

Зина знала, когда он выходил из дому, в котором часу возвращался, и между ними были дружеские отношения. Одним словом, в доме у Натальи Кирилловны, несмотря на наружное спокойствие и согласие, кипели вражда и зависть и все житейские страсти. Праздность процветала и никого не удивляла в доме. Приживалки целые дни возились с кофеем или чаем, вероятно чувствуя потребность поминутно промачивать горло, пересохшее от болтовни и сплетен.

Глава XXXIV

Старые знакомые

К концу чаю явился Гриша. Он был высок ростом, хорошо сложен; в его лице было много доброты, а в больших голубых глазах много ума. Одет он был довольно бедно.

– - Что это ты, батюшка, так поздно явился к чаю? -- резко спросила его Наталья Кирилловна, когда он поцеловал ее руку.

– - Я кончил письмо по вашему приказанию,-- отвечал Гриша, подавая Наталье Кирилловне пакет.

Она взяла его, повертела в руках и, положив на стол, сказала:

– - Ну это хорошо! а всё-таки пораньше мог прийти!

Гриша раскланялся с приживалками и стал у чайного стола. Ольга Петровна, передернув ушами, сказала очень громко:

– - Что это как табаком пахнет?

И она вытянула свою красную шею кверху и стала нюхать воздух.

– - Поди-ка сюда! -- сказала Наталья Кирилловна Грише, который смело подошел к ней.

– - Уж не вздумал ли ты курить опять табак? а? -- продолжала Наталья Кирилловна, закидывая голову назад, чтоб поглядеть в лицо Грише из-под своего зеленого зонтика.-- Что ты такой бледный? -- прибавила она.

– - Немудрено! Он по ночам изволит сидеть; а что делает -- глупости читает! -- дрожащим голосом сказала Ольга Петровна.

– - Господи! можно ли так молодому человеку глаза портить! -- сиплым голосом подхватила приживалка с зобом, поматывая медленно головой.

Но, к удивлению всех, Наталья Кирилловна не обратила внимания на слова приживалок и, ухватясь одной рукой за плечо Зины, а другой опираясь на палку, встала с кресел и пошла прохаживаться по зале, что она аккуратно делала всякий день после чаю. Она заглянула в сад, зевнула, снова села в креслы и капризным голосом сказала, обращаясь к приживалкам:

– - Что вы сегодня, точно вороны, насупились!

Приживалки встрепенулись и все вдруг заговорили, принужденно смеясь.

Наталья Кирилловна слушала их болтовню, морщась, и наконец нетерпеливо сказала:

– - Какой вздор вы говорите! ничего не поймешь.

Приживалки замолкли.

– - Сколько градусов тепла сегодня? -- спросила Наталья Кирилловна после минутного молчания.

Всё, что было в зале, кинулось к окну и жарко заспорило между собой. Одна говорила: шестнадцать, другая -- с половиной, третья -- с четвертью.

Зина, стоя за креслами, сказала:

– - Сегодня барометр опустился.

– - То-то я дурно спала! -- заметила Наталья Кирилловна.

– - А не изволили слышать шуму на дворе? -- спросила вдруг Ольга Петровна, злобно взглянув на Зину.

Этот вопрос, казалось, оковал ужасом всех присутствующих, и глаза их тоскливо обратились на Наталью Кирилловну.

– - Да, да, я как будто слышала скрып ворот; а что?

– - А вот извольте спросить у Лукьяна,-- радостно отвечала Ольга Петровна.

– - Позови Лукьяна! -- повелительно сказала Наталья Кирилловна Зине и продолжала: -- И как можно ночью отворять ворота? и для кого?

Лукьян явился с низким поклоном. Он был лет пятидесяти, небольшого роста, с лысиной, с умильно-почтительной улыбкой и не без злости и хитрости в глазах; худощав и одет с необыкновенною чистотою. Его галстух, жилет и чулки были белы как снег. После поклона он мерным и мягким голосом сказал:

– - Всё в доме благополучно-с.

– - А что за шум был ночью? -- спросила Наталья Кирилловна.

– - Сторожевой поймал кошку! -- не запинаясь, отвечал Лукьян.

– - Повесить ее, повесить! -- с жаром перебила Наталья Кирилловна.

– - Исполнено-с.

На лицах приживалок изобразился испуг. Зина радостно улыбалась, поглядывая на них.

Шея у Ольги Петровны, как и лицо, побагровела, уши задергались, и она, задыхаясь, разинула рот; но Зина, следившая за ней, вкрадчиво сказала Наталье Кирилловне:

– - А перед вашим чаем гости приехали к нам.

– - Что? какие гости? -- протяжно спросила Наталья Кирилловна.

– - И ты смеешь так лгать! -- не вытерпев, вскрикнула Ольга Петровна, грозя Зине, которая слегка побледнела и умоляющими глазами смотрела на Лукьяна.

– - Что? кто солгал мне? кто? -- подняв голову, грозно спросила Наталья Кирилловна.