Мертвое озеро

– - Ага! -- сказал Август Иваныч значительно, вспомнив, что путь Генриху предстоял именно в ту губернию.-- Пусть идет!

– - Честь имею рекомендоваться! -- сказал Винтушевич протяжно, входя в кабинет без обычной своей развязности.-- Извините великодушно, что обеспокоил! -- продолжал он, между тем как Август Иваныч подставлял ему стул, говоря:

– - Покорнейше прошу!.. о, ничего!

– - У меня, извольте видеть, -- начал объяснять Винтушевич,-- есть много мальчиков, которых желал бы отдать в ученье, и отдать не кому другому, как вам, почтенному и знаменитому фабриканту, имя которого… поверьте, я говорю от души…

– - Можно, можно. Присылайте! -- отвечал Август Иваныч, кашлянув несколько раз от удовольствия, потому что Винтушевич льстил с замечательным простодушием.

Винтушевич благодарил и спросил, сколько мальчиков прислать.

– - О, сколько-с хотите! -- отвечал фабрикант и весело прибавил: -- Дела идут вперед, хе-хе!

– - Еще бы, батюшка! -- заметил Винтушевич.-- Сигары ваши курят по всей безграничной России.

Август Иваныч покашлял и продолжал:

– - Открываю новое отделение фирмы в городе ВВ, в Нижегородской губернии,-- пояснил он, приступая к своему делу,-- ожидаю туда попутчика для своего конторщ…

Винтушевич не дал договорить.

– - Вот случай! -- воскликнул он радостно.-- А я еду один-одинешенек!.. да вот, взгляните…

И с этим словом он взял фабриканта под руку и подошел с ним к отворенному окну, выходившему на балкон, против которого стоял тарантас.

– - Эй, Прохор! -- крикнул он с балкона своему камердинеру, дремавшему на козлах, рядом с кучером. -- Что дремлешь! слетишь с козел! -- предостерег его Винтушевич, когда тот откинулся от плеча кучера, служившего ему подушкой.-- Эк печет! -- заметил потом Винтушевич фабриканту, кивнув на солнце, и они возвратились в кабинет.-- Так вот, батюшка! чего лучше: сейчас и едем.

– - На половинных издержках…-- проговорил Август Иваныч.

– - И, боже сохрани! что за издержки! Вы доставите мне удовольствие, несказанное удовольствие! -- воскликнул Винтушевич, взяв за руку фабриканта, который тоже выражал большое удовольствие своим известным покашливанием.-- Велите готовиться,-- продолжал Винтушевич,-- прописать паспорт на выезд… Мой прописан и всё готово -- сесть да ехать! -- прибавил он между прочим.

Август Иваныч благодарил и искал глазами Генриха.

В дверях показалась Саша -- девица, знающая шить и кроить по мерке, и доложила, что Шарлотта Христофоровна готова и ждет, чтоб идти вместе в церковь.

– - Я остаюсь! -- отвечал решительно фабрикант и велел позвать Генриха.

Но Генрих в эту минуту явился сам, таща на плече новенький чемодан: он не успел купить его вчера и потому отправился покупать, как только проснулся.

– - Ага! -- встретил его Август Иваныч.-- Иди, Генрих, простись там (он махнул рукой на спальню Шарлотты Христофоровны) и будь готов. Ты едешь вот с добрым господином…

– - Прошу любить да жаловать! -- вступил в речь Винтушевич, между тем как Август Иваныч, подойдя ближе к Генриху, сказал тихо:

– - Прекрасный человек!.. спеши немедленно!..

– - Сейчас! -- отвечал оторопевший Генрих и, бросив чемодан у дверей своей комнаты, побежал к Шарлотте Христофоровне.

– - Ничего, я подожду, подожду! -- кричал ему вслед Винтушевич.

Затем Август Иваныч отдал приказание прописать паспорт Генриха и получить, если можно, обратно деньги, заплоченные вчера за публикацию о попутчике, которая не была еще напечатана. Потом фабрикант усадил своего гостя и подал ему сигару, вынув ее из ящика, который стоял на окне.

– - Вашей фабрики? -- спросил Винтушевич, принимая сигару, и, получив утвердительный ответ, продолжал:-- Я это спрашиваю потому, что никаких других не курю, кроме ваших.

Август Иваныч снова покашлял и взял свечку из рук принесшего ее мальчика, сам подал гостю огня закурить сигару, после чего свечка тотчас же была погашена.

Затем фабрикант начал речь о мальчиках, о которых Винтушевич почти забыл. Он рассказал по пунктам все условия, на каких они принимаются в ученье,-- сказал даже, на какой бумаге написать контракты. Винтушевич слушал внимательно и соглашался на все условия, вполне сознавая их необходимость и даже благодетельные последствия для своих вымышленных мальчиков. Далее фабрикант рассказал весь порядок содержания мальчиков на фабрике, между тем как Винтушевич восклицал: "Бесподобно! удивительно!" -- и просто завидовал будущей судьбе воображаемых мальчиков в столь благоустроенном заведении. Покашляв, Август Иваныч предложил в заключение осмотреть его фабрику. Винтушевич не отказался, и они вышли. Спускаясь по лестнице, Винтушевич бросил и загасил сигару.

– - О, напрасно! -- заметил Август Иваныч, внутренне, однако ж, очень довольный осторожностью гостя.

– - Как можно! как можно! -- возразил гость, придавив еще раз сигару каблуком.

– - Застрахован! -- заметил Август Иваныч и, смеясь, махнул рукой.

– - Еще бы! такой великолепный дом!..

– - О да-с, конечно! -- перебил фабрикант.-- Двенадцатого марта тысяча *** года пополудни, в три часа и двадцать семь минут!

– - И минут! -- воскликнул Винтушевич.-- Вот как!