Мертвое сердце. Книга первая

Я вскочила, прошлёпав босыми ногами до ванной комнаты. Пока дошла, заляпала пол каплями, хоть и подставляла ладони: слишком много крови набежало. В ванной я включила воду и умылась. Безрезультатно, кстати, кровь возвращалась, создавая яркий контраст между вмиг побледневшей кожей и красной струйкой под носом.

В комнате что‑то громыхнуло, послышался грозный мат Марконтьяр, и дверь открылась, явив мне Вольтера. Мужчина строго оглядел меня и в отдельности прикрытый рукой нос. И закрыл дверь, встав у нее со скрещёнными у груди руками.

– Ну все! Это определенно чересчур! Вы вообще знаете, что такое личное пространство? – психанула я.

Тут же подбежала к двери. Но была резко схвачена. Мужчина отнял от лица мою руку, схватил меня за подбородок, осмотрел скептическим взглядом. И тут я совсем психанула. Потому вырвалась из захвата, открыла дверь и заорала на всю комнату:

– Идите отсюда!

Феликс сначала опешил от такого поворота событий, так что я успела полюбоваться его весьма удивленным лицом. Но затем быстро пришёл в себя, подошел к двери, через которую я надеялась уйти, и захлопнул её почти перед моим носом. Я уже хотела запротестовать, но меня подхватили на руки одним рывком, и мы прошли до ванны. Он сел на бортик, посадил меня к себе на колени и вытер непонятно откуда взявшимся платком кровь, успевшую вновь набежать.

– Не буянь. Я не сделаю тебе больно. Просто… – мужчина провёл над моей головой ладонью и нахмурился, – проверю. Что…?

Дверь резко открылась, а я услышала воющие сирены и мигающие огни безопасности. Вильгельм влетел словно грозовая туча и направился к нам. Сперва он потрогал мой лоб, потом взглянул на тот же многострадальный нос, который был закрыт напитавшимся кровью платком.

– Что произошло? – только потом спросил папа.

Я развела плечами, нахмурилась и поняла, что спрашивает он не у меня.

– Я не могу просканировать, – произнес Вольтер, нахмурено глядя на отца.

– Щиты? – снова спросил Вильгельм.

Феликс усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:

– Которые я не смог бы пробить?

Вильгельм кивнул и тяжело вздохнул. Глаза его забегали, и мужчина сел на край ванны рядом с нами.

– Актиния Кери прибыла еще час назад. Словно чувствует что‑то, – пробурчал отец.

Вольтер хмыкнул, отобрал у меня платок, выбросил его в раковину и дал новый.

– Скорее сама натворила.

Меня сковала судорога, и я закрыла глаза от боли. Мужчины моментально отреагировали, подняв меня и куда‑то понеся.

То, что было дальше, происходило будто сквозь туман – боль затмила все. Я видела неяркие стены коридора в моей башне, потолок с его вечной лепниной и обескураженный вольтеровский взгляд.

– Она не вынесет портал, – спокойный и собранный голос Феликса.

Ну хоть кому‑то все равно. Мне бы его спокойствие. Или хотя бы силу. Думаю, будь я им, смогла бы сдержать стон от усилившейся боли.

Мысли мои оборвались резко, потонув в черной липкой грязи. Я сидела в ней, и она была везде: под ногами и руками, я ощущала ее всем телом. Она забиралась в уши, глаза, рот. Вызывала рвоту, удушение. Несколько раз я умирала, но вновь оживала. Мне было безразлично где я, и что со мной будет. Где‑то на задворках сознания плавились и сгорали мои мечты и желания. Где‑то там я растворялась в липкой грязи.

Но в этот раз было по‑другому. Свет полился откуда‑то сверху, затем все заполнила боль. Она поглощала абсолютно все. Мне казалось, что болеть всё тело одновременно не может. Оно и не болело… до этого момента.

Я села на кровати в своей комнате и сразу же упала обратно. Где же этот самый болевой шок? Я чувствую, как горит кожа по всему телу, или…?

– Введи ее обратно в стазис! – крик Вильгельма сквозь пелену.

Я услышала хруст и новый виток боли. Кажется, у меня сломалась нога. Новый хруст, мой вой и чей‑то крик.

– Кости перестраиваются, – спокойный голос бабушки, – не волнуйся ты так. Она выдержит.

А затем боль стала невыносимой и все стихло.

Грязь была прохладной, успокаивающей и очень приятной. Я легла, окунувшись в неё с головой. Мне стало легко. Я была расслаблена и счастлива. Зачем переживать о том, чего не существует? Меня же не существует?

А затем новый виток боли, и я захлебнулась. Кровь текла по глотке, перекрывая путь воздуху. Я села и выплюнула что‑то твёрдое и неприятное, будто… зубы. Боль уже казалась чем‑то обычным. Вновь заболела десна и, кажется, начали расти новые зубы. Очень быстро расти. Я вновь выплюнула кровь и закашлялась, чувствуя, что на мне нет места, которое не болит. Я упала на кровать и ощутила, как тело прилипает к ткани. Словно верхнего слоя кожи нет, а я прикасаюсь ко всему едва зажившими рубцами.

– … постоянно теряет сознание…

Голос папочки постоянно прерывался, да и был слишком далеко, чтобы услышать все.

– …она умрет… не останется… тебя…

Вольтер? А он то что здесь делает? Да еще и рычит опять.

Я падала в какую‑то пропасть без дна уже час. Я кричала, хватала ртом воздух, хотела ухватиться хоть за что‑нибудь. Но тьма не позволяла.