Мертвое Сердце

Дракон плавно опускался кругами вниз. Если бы Аманда была не так сосредоточена на Уоррене, она бы непременно залюбовалась царственностью зрелища, разверзшегося под ними. Красота бывает разной. Порой абсолютно фантасмагоричной, мрачной, пугающей, горькой, а бывает ясной и чистой, но одинаково сводящей с ума.

И вдруг всё закончилось…. Вот так вот глупо и просто. Аманда стремительно падала вниз прямиком на платформу. Как и Адам, так боящийся участи «после», и дракон, но только теперь они оба снова стали фигурками из черного оникса. Прямо как в Золушке – просто истек дарованный срок для тыквы и крыс, а прекрасное платье превратилось в обноски. Дракона Уоррена постигла та же участь, он превратился в фигурку, нырнув в бушующие воды океана и увлекая за собой хозяина. Как такое могло случиться? Столько стараний, и всё напрасно. Почему Уоррен не учел, что его солдатики вновь могут превратиться в игрушки? Или он не знал?

– НЕ-Е-ЕТ!!! – закричала Аманда, успевшая до столкновения с платформой осознать, что и Фрэй превратился в статуэтку. Впрочем, как и все остальные….

На огромной скорости она врезалась в плиту из глинистой красноватой породы, и последней ее мыслью было – Ты всё-таки оказался прав, сукин ты сын!

* * *

Когда это произошло, Уоррен Глик кружил над океаном в поисках долговязого мужчины в черном, который был Смертью… хозяином, что он предал. Он монотонно планировал вниз, заглядывая в каждую пещеру, но того и след простыл, а потом это случилось….

Дракон просто исчез. Превратился в фигурку из черного камня. Как? – изумленно думал Уоррен, пролетая последние метры до столкновения с океаном. Может, у Тысячи Проклятых свой срок годности? Он и не помышлял о таком. Знал только, как оживить и то, что когда мертвецы умирают, они просто исчезают – видел это своими собственными глазами. Ему казалось, этих знаний вполне достаточно. А выходит, нет.

Едва не утонувший, глотающий воздух ртом, изможденный и до бескрайнего удивленный всем этим, Уоррен лег грудью на выступ, вцепившись руками в камни, пытаясь вылезти из воды, на что у него никак не хватало сил. Он и забыл, каково это чувствовать такую усталость и немощь. А еще страх и злость… обиду и неуверенность в себе. Уоррен считал себя слабаком сейчас, и это причиняло неимоверную боль. А он так надеялся, что подобные ощущения остались далеко в прошлом… в смертные дни.

Когда-то Уоррен работал на Генри Форда, испытывал новые автомобили, на одном из которых собственно и разбился. Он всегда был амбициозным и целеустремленным малым, но так и не успел подняться выше обкатчика. А потом он погиб, но как ни странно это не стало концом его амбициям. Тем более что новым работодателем стала сама Смерть. Уоррен был неплохим парнем, очень даже неплохим, но с комплексами. А для амбициозных людей с комплексами никогда не бывает пределов. Они свято уверены, что достойны большего. Всегда. И поэтому ломаются как хрупкое стекло, если не достигают желаемого, потому что, по сути, не знают, чего хотят на самом деле. Держат в голове призрачный образ и думают, почему им так не везет? Пеняют на других, на обстоятельства, время, на злой рок, продолжая до гробовой доски мнить себя непризнанными полубогами…. Классический пример неудачника, и Уоррен Глик был из таких. Он хотел стать Смертью, потому что это значило иметь всё, что имеет тот, и уметь то, что умеет тот. Остальное же его просто не волновало – ни минусы, ни нюансы.

И именно поэтому сейчас Уоррен Глик находился по пояс в воде немощный и опустошенный, и ему не хватало ни сил, ни желания, чтобы выбраться на выступ.

– Неужели ты и впрямь думал, что всё получится?

Уоррен поднял голову, фокусируя залитые соленой водой глаза, и увидел ее – прекрасную женщину с развивающимися на ветру пшеничными волосами, которая никогда не принадлежала ему и не могла принадлежать, поскольку любила того, кому он был явно не ровней.

– Думал. – подавленно ответил Уоррен.

– Дай помогу.

Она обхватила его за подмышки и втащила на выступ, повалившись на спину с последним рывком.

– Спасибо… Фрэнсис.

Та отмахнулась и села, обхватив колено. На ее плечи было небрежно наброшено пончо из белого соболя.

– Что теперь со мной будет? – спросил Уоррен, тяжело перевалившись на колени перед ней, и глядя во все глаза.

– Ты же знаешь, – ответила та. – Он не простит тебя.

– Значит, всё кончено. – с каким-то болезненным облегчением заключил тот, а потом поднялся и, шатаясь, подошел к отвесной стене из рыхлой красноватой породы, повалился на нее спиной, устремив глаза ввысь. Казалось, он разглядел там что-то, потому что легкая улыбка с привкусом досады тронула его губы.

– Где твоя шляпа?

– Потерял.

– Мне нравилась твоя шляпа. – улыбнулась Фрэнсис.

– И только лишь?

А что ему было терять? Всё и так кончено. Но та не ответила на вопрос, вновь улыбнувшись.

– Уоррен… зачем?

– Я просто подумал, а почему нет? – он покачал головой. – Подумал – ну чем я хуже?

– Дело не в том, кто хуже. – сказала Фрэнсис. – Просто иногда мы те, кто мы есть. И выше головы не прыгнуть.