Мертвое ущелье

Интуитивно разведчик высчитал эти секунды. Сколько таких молниеносных схваток было на фронте, когда он вдвоем с Игнатом или с другим помощником укладывал пятерых или шестерых эсэсовцев с автоматами. Сколько было... Не сосчитать.

Он всадил парню пулю между лопаток, когда тот был уже у самого поворота. Поспешил Хохлов. Четвертый был тоже убит наповал.

Через несколько минут у гостиницы собрался народ, прибежали военный патруль, милиция, подъехал комендантский «виллис».

Станислав Иванович убрал «парабеллум», поднялся в гостиницу. Было кому заняться трупами.

Прошел час, и он уже сидел в местном отделе военной контрразведки и беседовал с моложавым подполковником в штатском — начальником отдела.

В «эмке» в гостиницу привезли с военного аэродрома прилетевшего из Киева ответственного работника ЦК КП(б)У. Он прилетел как раз для того, чтобы «мобилизовать город и район, активизировать борьбу с бандитами». Так было сформулировано в очередном постановлении ЦК Украины.

О его прилете знали немногие. Лучшая охрана — отсутствие рекламы. Но, оказывается, те, кому надо, узнали.

О цековце знали секретарь горкома и шифровальщик. И еще начальник отдела НКВД и подполковник Пронюшкин — военная контрразведка, у которого Хохлов сейчас сидел. Обоих информировал секретарь горкома и предупредил, что информирует только их. По дороге машину с гостем подстраховали: с аэродрома до города ее сопровождал бронетранспортер. Но в городе такое сопровождение вызывало обычно всякие толки. Этого не хотелось никому, киевлянину в первую очередь. И он потребовал, чтобы в город бронетранспортер не въезжал.

От кого информация попала к бандитам?

Действительно ли секретарь никому, кроме двоих, ничего не говорил? А может быть, сам гость еще кому-то звонил из Киева? Этого проверить было нельзя. Секретарь горкома встречал цековца, был в машине. И он, и работник ЦК, и шофер-охранник — все трое были убиты одной очередью.

Правда, киевлянин еще несколько минут жил, и, когда к нему подбежали, прохрипел одно слово:

— Грицько...

И умер.

Может быть, он звонил какому-то Грицько? Это надо было выяснить. Выяснить предстояло многое. И Пронюшкин очень обрадовался, когда узнал, что Хохлов хочет заняться этим делом.

Станислав Иванович позвонил от него в Москву, рассказал о случившемся, попросил разрешения остаться на две или три недели. Ему разрешили.

Пронюшкину Хохлов объяснил, что прибыл с заданием исподволь выяснить обстановку, при необходимости — задержаться. Пронюшкин согласился и не подал виду, что не поверил. Конечно же, этот Хохлов не зря там был. Подкараулил и один уложил четверых с автоматами. Не шутка. А что убили наших, тут мы, а не Хохлов, виноваты. Видимо, надо ему было одному быть. Наверно, уж была причина. А один он сделал больше, чем предположить можно. Ну понятно, опытный разведчик-фронтовик. Нет, конечно, он здесь не случайно. Таких просто для выяснения обстановки, без специального задания не присылают. Вот тут Пронюшкин не ошибался. Ни в разговоре с Москвой, ни с подполковником Пронюшкиным Станислав Иванович и намеком не упомянул ни о чем, связанном с Игнатом, с его операцией. В Москве это поняли без объяснений.

7. ПРОВОКАЦИЯ

Касима били. Он обливался кровью, упорно твердил одно: «Не отходил ни на шаг, везде был с ним...», и снова терял сознание. Его обливали водой, и сам господин командир заставлял его трижды повторять подробное описание их пути. Касим трижды повторял пересказ своего пути, потому что пути Игната не знал. Но повторял слово в слово. Он понимал, что путать нельзя. И еще он хорошо знал, что спасти его может только такая позиция: все время был с Игнатом. Не отходил ни на шаг. Если дознаются, что он ослушался командира, спасенья не будет. Но не дознаются. Он был уверен — Игнат не выдаст. Он помнил глаза этого здоровенного и молниеносного парня, помнил его ответ и точно знал: не выдаст.

Он все время думал о том, как сдержать слабость, не сбиться, иначе — смерть. Каждый раз, приходя в сознание, он сосредоточивался только на мысли: «все время был с ним». Опасности со стороны Игната не ожидал. В другое время ему самому это показалось бы странным, что он не ожидает опасности от другого. А теперь это казалось ему естественным. Но ведь у Игната могли потребовать объяснения их общего маршрута, а тот не знает, что сказал Касим. Нет, знает, в основном: костел, рынок, ресторан, снова рынок, улица Франко и Лесная. Так и скажет. Подробностей, в которых не уверен, не назовет. А если допросят? Нет, не допросят. Таких, как Игнат, спрашивают. Таких не допрашивают. Его можно застрелить, но допрашивать и бить нельзя. Один уже попробовал на свою голову.