Мертвое ущелье

После возвращения с побережья Игнат весь день не мог спать. Ему снова и снова слышалась чужая гортанная речь. Резкие голоса чужих и — это было ясно — злых людей пронзили его мозг, почти все время перед его мысленным взором извивалось призрачное пламя из скрытого от юноши его прошлого. Этот алый и мечущийся призрак огня заполнял все его сознание. Опять в его памяти метались чьи-то тени, в пламени возникали и исчезали мертвые люди, но он никак не мог понять, было ли все это и где это было, видел ли он все это сам или это только сон, который никогда не был явью...

Хромой спокойно спал у стены, а Игнат сидел возле тлеющего в угольях пламени огня и думал о том, что они видели сегодня ночью, об этих чужих людях, которые прячутся в подземном логове возле моря, и снова о себе... Ему иногда казалось, что эти люди или такие же, как они, говорящие на этом чужом, непонятном и крикливом языке как-то связаны с его прошлым, что они принесли ему несчастье... Но это было неосознанное, интуитивное ощущение, а вспомнить он не мог ничего.

Ему не спалось и на другой день после охоты, которую вместе с Хромым он провел успешно на исходе ночи. И снова Игнат целый день сидел у слабого пламени, тлеющего в кучке углей. Ему хотелось сделать что-то такое, что дало бы выход его энергии, чувствам, бушевавшим в его душе. Но он не знал, что надо сделать, куда идти.

Теперь ему было известно и логово людей, говорящих на чужом языке, который пугал его. Логово это было тайным, хорошо спрятанным от других людей и от зверей тоже.

Знал он и про жилище другого человека, который обитал там со своими собаками. И хотя не ведал он, кто из них враг его серому брату, его лесу и ему самому, но чувствовал, что больше искать здесь некого, что то глубокое беспокойство, тягостная тревога, одолевавшие его, кроются где-то здесь, среди этих людей, в них самих, в их делах и заботах. И он интуитивно чувствовал опасность именно со стороны тех, чужеязыких людей, недаром они, в отличие от человека с собаками, поселились в тайге тайно, тщательно спрятав свое логово.

Конечно, все звери свое жилище прячут. Но человек с собаками ведь не спрятал! Он поставил свое жилище открыто, на виду у всех. Значит, люди не прячут свои логова! Себя-то Игнат считал волком... Но почему те люди на берегу спрятали свое логово? Кого они боятся? Ведь у них — карабины! Значит, они боятся других людей с карабинами. Но человек с собаками ведь не боится!

Долго еще думал Игнат и никак не мог ответить на все эти вопросы. С наступлением сумерек все-таки вышел в лес и направился туда, к побережью, к подземному жилищу тех, чужеязычных. Хромой следовал за ним.

Была глухая ночь, когда они добрались до места, где в прошлый раз слушали разговор людей на чужом языке. Осторожно перешли через контрольную проволочку и залегли в десяти шагах от земляного жилья. Юноша улегся в ямке за елью. Хромой — под густым кустом можжевельника, в десяти шагах от Игната.

Прошло совсем немного времени как словно из-под земли, из норы выбрался человек и медленным шагом пошел к кусту, где залег волк. Он шел прямо на Хромого...

В эту ночь Крюгеру не спалось. С наступлением вечерних сумерек он снимал посты наблюдения, чтобы на рассвете выставить их опять. Час назад в условленное время радист снова слушал эфир, и снова радиограммы не было.

Штурмфюрер нервничал, никак не мог уснуть. Оба солдата спали чутким сном тренированных разведчиков. Он считал, что при такой малой группе ночной пост не нужен. Достаточно хорошо замаскировать блиндаж и на подходе к нему обязательно установить контрольную скрытую сигнализацию тревоги — проволочку в траве на высоте пятнадцати сантиметров от земли. Ни зверь, ни человек не пройдет мимо так, чтобы не задеть эту проволочку. Заметить ее, да еще в темноте совершенно невозможно. Если к ней прикоснуться или оборвать, то сигнал тотчас прозвучит в блиндаже — система подключена к рации. А тот, кто оборвал проволочку, даже не заметит этого, потому что она тонка и слаба.

Он встал и вышел из блиндажа в темноту ночи. Вышел осторожно, чтобы не шуметь, подчиняясь привычке поведения в тылу противника. Ему надо было выйти по нужде. Он огляделся, с трудом различая во мгле темный куст можжевельника неподалеку, и отправился к этому кусту.

Но едва он подошел к нему вплотную, как куст разделился надвое, и темная масса половины куста отпрыгнула в сторону. Крюгер буквально оцепенел: огромные желтые глаза сверлили его, прожигая огнем ненависти, злобное и грозное рычание ударило его по" ушам. Откуда-то со стороны послышался в этот миг сонный испуганный крик разбуженной сойки...

Крюгер привычным движением рванул из кобуры «парабеллум», но зверя уже не было, он исчез...