Мертвое ущелье

— Я еще раз убеждаюсь в твоей предусмотрительности и не по годам, наверное, природной мудрости. Ты принял правильное решение. От ненужных свидетелей надо избавляться. Вот только подарка твоего я принять не могу. Со мной молодая жена. Может, Расул согласится принять твой подарок?

Хозяин дома торопливо закивал головой:

— Конечно, босс, конечно! Спасибо!

Фараон грозно проговорил:

— Но на утехи с этой проституткой тебе, Расул, только одна ночь. С рассветом ты или твои люди должны вывезти ее труп в горы и бросить в ущелье. Ты понял меня?

— Да, господин, понял. К утру она умрет, не беспокойтесь. Я лично перережу ей горло.

— Вот и решено. А теперь перейдем к главному: Расул принеси баул!

Хозяин дома встал и вышел из комнаты. Вскоре внес тяжелую, битком набитую брезентовую сумку. Поставил ее на стол, расстегнул молнию. На резную крышку посыпались пачки стодолларовых купюр. Глаза Жарова и Мансурова загорелись алчным огнем.

Фараон указал пальцем на мешок:

— Здесь ровно один миллион настоящих североамериканских долларов. Чтобы позже не возникло никаких недоразумений, проверьте и пересчитайте сумму. А ты, Расул, — Цакаев повернулся к хозяину дома, — скажи своим людям, чтобы через полчаса подавали кушанья.

Жаров, как и Мансур, начали проверять и пересчитывать деньги. Деньги, которых они ранее и во сне не видывали. Миллион долларов! Цакаев снисходительно улыбался, глядя, как предатели своего народа трясущимися руками перекладывают из кучи в кучу пачки долларов.

Спустя десять минут, уложив в баул деньги и закрыв молнию, Жаров, закурив, спросил:

— Это, как вы сказали, первое. Что последует за ним?

— А за ним, мой русский друг, последует второе! А именно использования тебя в переправке в Россию крупных партий наркотиков. Но уже не в качестве человека, рискующего собственной шкурой, а в качестве посредника при заключении сделок между представителями сопредельного государства и вашими высшими для данного региона военными и пограничными, уже купленными нами, чинами. Естественно, с иным вознаграждением за каждую оформленную сделку, сумма которой может достигать трети того, что ты сейчас имеешь в бауле за один только окончательно решенный вопрос. Как тебе подобное предложение, господин Жаров?

Оборотень аж вспотел:

— Но, господин Цакаев, чтобы выполнять обозначенные вами функции, должности командира взвода в отдаленном батальоне недостаточно. Я привязан к личному составу и надо мной слишком много начальников.

Главарь банды заверил Жарова:

— Ты получишь повышение. Тебя переведут в штаб соединения, откуда вполне сможешь решать те задачи, которые буду ставить я.

— Ну, раз так, то я… с удовольствием, господин Цакаев!

— Вот и отлично. Ну, что там у нас с ужином?

Вошел Расул, за ним несколько закутанных в черные балахоны и скрывающих своих лица женщин, внесших в комнату разнообразные блюда. Выставив перед Жаровым бутылки с водкой и коньяком, Расул нагнулся к Фараону:

— Господин! Позволь не присутствовать на ужине.

Цакаев удивился:

— Это еще почему?

Физиономия бандита расплылась в похотливой ухмылке:

— Не терпится русскую соску отодрать, господин. Сил нет сдерживать желания.

Фараон рассмеялся:

— Эх, Расул, ты неисправим! Ну, ладно, разрешаю. Представляю, что с ней будет к утру. Измочалишь в лоскуты.

— К утру она умрет, но познав, что такое настоящий мужчина!

— Хорошо! Иди, развлекайся! Только сделай так, чтобы ее криков не было здесь слышно… хотя… пусть кричит! Это будет забавно!

— Ага! Все понял, я пошел!

Он повернулся к Жарову с Мансуровым:

— Господа, я покидаю вас. Встретимся в другой раз, до свидания!

Жаров, слышавший разговор Расула с Фараоном, добавил:

— Счастливо, Расул! Не забудь только замочить в конце эту суку, если, конечно, она от «удовольствия» сама не сдохнет.

Присутствующие в комнате рассмеялись и принялись за пищу. Мансуров наклонился к Жарову:

— А как же с драгоценностями и деньгами, что ты давал ей?

— Завтра заберешь в доме Тимура. Она хранила их в шкатулке, под кроватью, найдешь и привезешь. Все разделим пополам!

— Сделаю, шеф!

Мансур выглядел довольным.

Мимо них в комнатку, где находилась Губочкина, проскользнул Расул. В руке он держал хлыст. Никто из ужинающих не придал этому значения.

* * *

Сидящие у столика переглянулись, затем дружно засмеялись. Фараон указал на дверку, прожевывая кусок жареной баранины:

— Расул знает, как обращаться с женщинами. Ему только волю дай. Охоч он до баб, ох и охоч. Чую, и до полуночи не доживет ваша дама.

Жаров, проглотив очередную порцию коньяка, не согласился с новым боссом:

— Эта, хозяин, доживет! Через нее взвод пускай, выдержит. Да еще добавки попросит!

— Ну, что ж, господа, давайте почаевничаем и расстанемся? На всякий случай придумайте алиби. Бабу вашу наверняка искать будут и определят, когда она пропала. Так что, Жаров, обеспечь себе и другу безопасность. Квартиру Тимура оставьте. Находитесь в части.

* * *

В 22–05 следователя военной прокуратуры Касаткина вызвал наблюдатель из станицы. Полковник ответил по мобильной связи:

— Слушаю тебя, Володя.

Голос наблюдателя звучал взволнованно: