Мертвое время

— Скажи просто: я ваш папа и я дома.

37

— Размечтался, — процедил Эмис Смолбоун сквозь отсутствующие зубы.

Они сидели в отдельной кабинке в шумном пабе, напротив аквариума с тропической рыбой, выступавшего в качестве перегородки; он со стаканом виски и злой как черт, потому что не курил уже полчаса — на улице, где дожидался этого припоздавшего мудака, лило как из ведра, да еще все болело от побоев. Он был в своем обычном летнем прикиде — синий блейзер, рубашка с открытым воротом, цветастый галстук, модные брюки из хлопчатобумажного твила и туфли на кубинском каблуке.

— Я так не думаю, — сказал Гарет Дюпон, расположившийся напротив него с пинтой диетической колы и пакетиком чипсов со вкусом лука и сыра. Он тоже был жутко зол, так как уже сильно опаздывал на встречу с Суки Янь. На нем были белая тенниска, джинсы, куртка «пилот» из мягкой кожи и модные лоферы. — Кстати, что это с тобой?

— Наткнулся на дверь.

Дюпон кивнул, не проявив ни малейшего интереса к подробностям.

— Уговор есть уговор, — сказал Смолбоун. — Условия никто менять не может. И в этом городе никто ни на кого не стучит.

— А мне и не нужно ни на кого стучать, — заметил Дюпон. — Ты не был со мной откровенен. Не сказал, какие бабки здесь стоят на кону, не сказал, что я могу стать подозреваемым в деле об убийстве. Я тоже, как и ты, вышел под расписку. Ты попросил найти безопасное местечко для парочки-другой картин, но не говорил, что мне придется возить каких-то психов и барахла на десять миллионов фунтов.

— Ты что, действительно думаешь, что можешь всех сдать и получить вознаграждение? Гребаный мечтатель, вот ты кто.

Дюпон покачал головой:

— Ты отсидел немалый срок, Эмис, но не говори, что совсем отстал от жизни. — Он сунул руку в пакет с чипсами. — Должно быть, слышал о «Краймстопперс»?

— А что это такое?

— Благотворительная организация. Любой законопослушный член общества может позвонить им — анонимность гарантирована. Они никогда, ни за какие коврижки, не выдадут звонившего полиции или еще там кому. Но если этот анонимный звонок приведет к аресту и осуждению преступника, звонивший получит награду. Ну так как, споемся?

— Ты забываешь, Гарет, что я знаю здесь всех и каждого. — Смолбоун говорил доброжелательно, как дядюшка с беспутным племянником.

— А ты забываешь, что отсидел двенадцать с лишним лет, Эмис. Большинство твоих корешей там, за решеткой, и остались или же и вовсе сгинули. Потому-то ты на меня и вышел.

— И чего же ты хочешь?

— Ты предлагал мне за это дело десять кусков, так?

— На что ты согласился, причем с превеликим удовольствием, — ответил Смолбоун.

— Ага, вот только теперь я хочу сто штук. Или ты возвращаешься в тюрягу.

— Размечтался.

38

Грейс сидел у дома Гленна Брэнсона в Солтдине в своей новой — во всяком случае, новой для него — черной «альфа-ромео-джульетте», которую, как подержанную, купил по сниженной цене у «Фроста». По крыше барабанил назойливый летний дождь. Клио, судя по голосу в телефоне, совсем измучилась, и ему хотелось поскорее вернуться к ней, увидеть Ноя.

— Мне нужно встретиться с этим парнем, дорогая, это действительно очень важно.

— Ты же вроде бы говорил, что вернешься домой пораньше, — сказала Клио.

— Мне нужно было повидать Гленна. У него жена умерла — я ведь говорил, да? Умерла от аллергической реакции. Просто не верится.

— Да, говорил, и я даже представить себе не могу, что он сейчас чувствует. Бедняжка, мне так его жаль. Эйлин Макуиртер тоже умерла, и это ужасно. Ты должен найти ее убийц, и найти поскорее, и ты обязательно их найдешь, дорогой, потому что ты самый лучший. Но пара часов, Рой, ничего не изменят.

Сэнди никогда не понимала — или, по крайней мере, не принимала — того, что рабочий день детектива из отдела убийств может быть столь непредсказуемым. Но с Клио в этом плане проблем не возникало. Не приди время рожать, она бы так и работала у себя в морге Брайтона и Хоува, выезжая за трупами независимо от времени, днем и ночью, в самые неподходящие места, где бы ни умирали люди, а они редко бывают столь учтивы, чтобы самостоятельно испустить дух или пасть жертвой убийства в рабочее время. И все равно ему хотелось быть с ней, дома, хотелось проводить с Ноем каждую драгоценную минуту из своего свободного времени.

— Я делаю все, что могу, чтобы освободить уик-энд, милая.

— То есть ты сможешь выбраться на футбол? — В ее голосе проскользнули шутливые нотки.

— Если и смогу, то только по работе. Как там Ной?

— Вот уже часов пять как плачет, писается и срыгивает, и все это — без остановки.

— Я буду присматривать за Ноем всю ночь, когда вернусь, обещаю.

— Рада это слышать от тебя, дорогой, но вряд ли так будет. Ты тут же уснешь, а будить тебя я не стану, так как знаю, что в шесть тебе нужно быть на работе. И потом, у тебя нет молока.

— А разве не могу я покормить его из бутылочки, чтобы ты поспала хоть немного?

— Я так устала, — сказала она, — что едва соображаю.

— Буду дома, как только смогу.