Мертвое время

Теперь, когда кто-то еще, кто-то посторонний тоже трамбовал его жизнь, сборы обернулись занятием весьма болезненным. Боль причиняли не воспоминания — никаких воспоминаний, которые Эмис Смолбоун хотел бы захватить с собой, у него не было, кроме разве что фотографии отца и матери, служившей единственным украшением его камеры. Других фотографий — своих бывших и двоих детей, двадцать лет назад увезенных женой в Австралию и давно ставших чужими, — он не держал.

Сборы, притом что и собирать-то было особенно нечего, доставляли физическую боль. Тело болело от побоев. Но сильнее всего пострадал рот, и это огорчало больше всего. Незадолго до ареста, тринадцать лет назад, он отдал целое состояние за то, чтобы привести в порядок рот. И вот теперь пяти передних зубов нет, челюсть сломана и чертовски болит. Дантист сказал, что нужна операция. Времени на операцию не было, так что боль приходилось заглушать нурофеном и виски. Он уже решил, что починит рот, когда получит деньги по этой сделке, а до тех пор, по крайней мере на публике, лучше помалкивать.

На часах за полночь, но Эмис Смолбоун еще бодрствовал — зажав губами сигарету, по второму разу проверял комоды и шкафы в своей подвальной квартире. Последняя ночь в этой вонючей дыре, думал он с облегчением. Уик-энд он проведет у закадычного дружка Бенни Джулиуса в особняке на Дайк-Роуд-авеню. Едва ли не по соседству с тем большим домом, где когда-то жил и сам Эмис. Дом и «феррари» у подъезда. Да еще вилла на Марбелье и яхта в Пуэрто-Банусе.

А что теперь? Один большой чемодан, да и тот наполовину пустой. Чудесно, да? Шестьдесят два года, и все твое, все нажитое — одежонка да туалетные принадлежности. Даже чемодана много.

Смолбоун аккуратно положил фотографию родителей на сложенную рубашку. Отец, Морис Смолбоун, был мужчина высокий, представительный, широкоплечий, с приятным худощавым лицом. Темно-русые, крашеные волосы до последних дней зачесывал назад. Мать тоже была высокая, элегантная. Какого же дьявола он только на пять футов с одним дюймом и вытянул? Почему жизнь так дерьмово с ним обошлась?

Почему тогда, много лет назад, Рой Грейс именно его и выбрал? Все, что было когда-то, ушло благодаря Рою Грейсу, твердо вознамерившемуся стереть его в порошок. Помнится, Грейс говорил тогда, что, мол, ничего личного, но Эмис Смолбоун не верил. Грейс и теперь жизни ему не даст.

Друзья советовали забыть: мол, Грейс коп и всего лишь делает свою работу. Но Смолбоун видел дело в ином свете. В тюрьме один старый зэк рассказал ему, что папаша Грейса, тоже детектив, долгие годы преследовал его отца и больше всего жалел, что так и не смог упрятать Мориса за решетку.

Так что для Грейса это дело было личное. Сколько Эмис помнил, детектив всегда сидел у него на хвосте. И даже когда он отмотал срок и вышел на свободу, Грейс продолжал его преследовать. Обвинил в том, что это он, Эмис, нацарапал что-то на машине его подружки, а потом похитил, вывез за город, да там и оставил, вынудив тащиться до дому целых пять миль под гребаным дождем.

Из-за него одного, Роя Грейса, Эмис не только оказался у разбитого корыта; чуть ли не все старые друзья-приятели отказались иметь с ним дело, отвернулись, как от прокаженного, как от неудачника. Морис Смолбоун играл большую роль на криминальной сцене Брайтона. Его все боялись и уважали. Никто не смел тронуть Мориса Смолбоуна, даже полицейские, многие из которых в лучшие времена кормились с его руки.

Так что, мать его, пошло не так?

Суперинтендент Рой Грейс сойдет в могилу, горько сожалея о содеянном. Нельзя просто так отнять у кого-то двенадцать лет жизни и все, что к этому прилагается. Тюремный врач предупреждал его не злиться, потому что из-за этого поднимается кровяное давление. Да пошло оно. Эмис растер окурок и тут же закурил другую сигарету. И лишь теперь заметил, что пропустил кое-что еще. Еще одну фотографию, на которой его отец стоял возле суда в Льюисе. Смолбоун-старший ослепительно улыбался, раскинув руки, словно ему принадлежал весь мир. Весь или не весь, но приличный кусок точно. Снимок был сделан через несколько минут после того, как Морис вышел из зала, где с него сняли кучу обвинений, в том числе в оказании давления и запугивании присяжных.

Эмис пошел по папашиным стопам, но ему повезло куда меньше.

И все благодаря Рою Грейсу, бывшему тогда инспектором.

С тех пор инспектор пошел в гору. Ха.

Стал отцом.

В понедельник он станет соседом уже суперинтендента Грейса. Снимет трехэтажный домик рядом с тем, где коп живет со своей блондинистой шлюшкой Клио Мори. Инспектор службы надзора, к которому Эмис Смолбоун обратился за разрешением на перемену адреса, спросил, как он будет оплачивать новое жилье. Смолбоун объяснил, что платить будет приятель, Генри Тилни, за которым числится кое-какой должок, а потом они вместе начнут новый бизнес, займутся бэушными машинами. Инспектор объяснение проглотил.

Рой Грейс думает, что его потаскушка и ребенок будут в безопасности в этом своем домишке за заборчиком? Как же.