Мертвопись

Светлану уже перевели в палату общей терапии. Она лежала на подушках, высоко поднятых механизмом кровати-трансформера, и смотрела в сторону окна, за которым светило солнце и стояли в ожидании Гуров и Петя.

– Ну что, пойдем? – предложил сыщик. – Или ты боишься?

– Что это я боюсь? – чуть нервно засмеялся Дубов. – Не укусит же.

Они вошли в палату вдвоем, с цветами, с пакетами фруктов. Улыбающиеся, шумные. Петя начал было представлять Гурова, но Светлана как-то странно посмотрела на полковника, а потом протянула руку:

– Вы?! Лев Иванович? Дядя Лева?

В глазах девушки было столько боли, что Гуров испугался рецидива, психического срыва. И так непонятно отношение Моревой к своему спасению, может, она все еще хочет умереть.

– Ты меня помнишь? – с улыбкой спросил он. – Столько лет прошло. Я у вас и был-то всего два раза!

– Я запомнила, – слабо улыбнулась девушка. – Мне папа про вас много хорошего рассказывал. А вы, когда приходили к нам, называли меня Светка-конфетка.

– Все помнит, – с удовольствием отметил Лев и толкнул Петю плечом. – А помнишь, Света, почему я тебя так называл? У тебя халатик домашний был цветастый, на конфетную обертку похож.

– Дядя Лева, что теперь будет? – прошептала она, когда Гуров подошел к ней и взял протянутую руку.

– Все будет хорошо, моя девочка. Ты только больше не убивай себя.

– Но как мне с этим жить?

– Жить и бороться, – строго произнес Лев. – Я знаю, ты была одна, отчаяние. Но папа твой не одобрил бы всего этого. И я не одобряю! Они все арестованы, следствие идет, их будут судить. Много есть за что судить. А ты живи, мы их победили, потому что добро всегда побеждает зло и в этой жизни, а не только в сказке. А еще поблагодари Петю Дубова.

Он повернулся и потянул к кровати за рукав курсанта, смущенно стоявшего в сторонке. Светлана удивленно посмотрела на парня, потом ее взгляд смягчился, и она слабо улыбнулась.

– А, верный паж! Девчонки у нас в отделе смеялись над ним. – Лицо девушки помрачнело. Она опустила глаза и уже другим тоном повторила: – У нас… Теперь уже не у нас.

– Так, ты кончай хандру! – приказал Гуров. – Я добьюсь в Москве восстановления тебя в органах внутренних дел. Обещаю! Там только такие люди и должны работать, как ты, как Петя.

– Да что я… я еще курсант… – снова смутился Дубов.

– Вот этот курсант, зеленый стажер, – тоном заговорщика поведал Гуров Светлане, – рисковал несколько раз жизнью, помогая мне разобраться в том, что у вас тут творится. С его помощью я многое сумел вытянуть на свет божий. А его, между прочим, пытались убить. Да, да, Светлана, к нему киллера подсылали. А мы его с Петей вдвоем взяли. Живьем!

– Ой, я же телевизор не принес! – всполошился Дубов и выбежал из палаты.

– Он тебе телевизор напрокат взял, чтобы скучно не было, – с улыбкой пояснил Гуров. – А знаешь, Света, Петя в тебя влюблен. И всегда был влюблен.

– Петя? – удивилась девушка.

– Да, он мне признался. Я его еле останавливал, так он рвался тебе помочь и ради тебя лез черт знает куда. Хороший парень, ты присмотрись к нему.

Дочь Мирона Гуров нашел через полтора месяца в Орловской области. Вполне благополучная семья жила в маленьком городке. Идти к ним домой и передавать привет жене и матери от покойного вора в законе не стоило. Лев навел справки в местной жилконторе, потом посидел на лавке со старушками, обмахиваясь папкой для бумаг и изображая из себя представителя райсобеса. Многое он узнал. И что дочь – студентка, скоро уже год как в университете учится. Мать хорошая, работящая, в доме порядок. А отец (не отчим, как ожидал Гуров) не пьет, не гуляет. Инженер на заводе.

Наконец женщина появилась, прошла мимо, вежливо поздоровавшись, и скрылась в подъезде.

Ну, ты меня тоже пойми, Миронов, про себя сказал сыщик покойному вору. Они и без тебя счастье свое построили, так что мне его ломать и приветы от тебя передавать. А может, потому и построили свое счастье, что без тебя. Что бы бы ты им дал? Так что покойся с миром, а им пожелай счастливой жизни. Я свое слово сдержал, хоть и вору его давал. Тут ведь важно не то, кому ты слова дал, а как ты его сам сдержишь.

С дороги послышался сигнал автомобиля. Крячко показывал на часы и энергично жестикулировал. Гуров прибавил шагу. До Москвы еще около триста километров, а сегодня вечером у Маши спектакль, и они со Станиславом обещали быть в театре.