Мертвые души

– Не могу! – сказал Чичиков.

– Да вы попробуйте, да потом скажите: не могу!

– Не взойдет. Нет места.

– Да ведь и в церкви не было места. Взошел городничий – нашлось. А ведь была такая давка, что и яблоку негде было упасть. Вы только попробуйте: этот кусок – тот же городничий.

Попробовал Чичиков – действительно, кусок был вроде городничего. Нашлось ему место, а казалось, ничего нельзя было поместить.

С винами была тоже история. Получивши деньги из ломбарда, Петр Петрович запасся провизией на десять лет вперед. Он то и дело подливал да подливал; чего ж не допивали гости, давал допить Алексаше и Николаше, которые так и хлопали рюмка за рюмкой, а встали из-за стола – как бы ни в чем не бывали, точно выпили по стакану воды. С гостьми было не то: в силу, в силу перетащились они на балкон и в силу поместились в креслах. Хозяин как сел в свое, какое-то четырехместное, так тут же и заснул. Тучная собственность его превратилась в кузнецкий мех. Через открытый рот и носовые ноздри начала она издавать какие-то звуки, какие не бывают и в новой музыке. Тут было все – и барабан, и флейта, и какой-то отрывистый звук, точно собачий лай.

– Эк его насвистывает! – сказал Платонов.

Чичиков рассмеялся.

– Разумеется, если этак пообедать, – заговорил Платонов, – как тут прийти скуке! тут сон придет.

– Да, – говорил Чичиков лениво. Глазки стали у него необыкновенно маленькие. – А все-таки, однако ж, извините, не могу понять, как можно скучать. Против скуки есть так много средств.

– Какие же?

– Да мало ли для молодого человека! Можно танцевать, играть на каком-нибудь инструменте… а не то – жениться.

– На ком? скажите.

– Да будто в окружности нет хороших и богатых невест?

– Да нет.

– Ну, поискать в других местах, поездить. – Тут богатая мысль сверкнула в голове Чичикова, глаза его стали побольше. – Да вот прекрасное средство! – сказал он, глядя в глаза Платонову.

– Какое?

– Путешествие.

– Куды ж ехать?

– Да если вам свободно, так поедем со мной, – сказал Чичиков и подумал про себя, глядя на Платонова: «А это было бы хорошо: тогда бы можно издержки пополам, а подчинку коляски отнести вовсе на его счет».

– А вы куда едете?

– Да как сказать – куда? Еду я покуда не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников… Конечно, родственники родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; ибо видеть свет, коловращенье людей – кто что ни говори, есть как бы живая книга, вторая наука.

Платонов задумался.

Чичиков между тем так помышлял: «Право, было <бы> хорошо! Можно даже и так, что все издержки будут на его счет. Можно даже сделать и так, чтобы отправиться на его лошадях, а мои покормятся у него в деревне. Для сбереженья можно и коляску оставить у него в деревне, а в дорогу взять его коляску».

«Что ж? почему ж не проездиться? – думал между тем Платонов. – Авось-либо будет повеселее. Дома же мне делать нечего, хозяйство и без того на руках у брата; стало быть, расстройства никакого. Почему ж, в самом деле, не проездиться?»

– А согласны ли вы, – сказал он вслух, – погостить у брата денька два? Иначе он меня не отпустит.

– С большим удовольствием! Хоть три.

– Ну, если так – по рукам! Едем! – сказал, оживляясь, Платонов.

– Браво! – сказал Чичиков, хлопнув по руке его. – Едем!

– Куда? куда? – воскликнул хозяин, проснувшись и выпуча на них глаза. – Нет, государи, и колеса приказано снять с вашей коляски, а ваш жеребец, Платон Михайлыч, отсюда теперь за пятнадцать верст. Нет, вот вы сегодня переночуйте, а завтра после раннего обеда и поезжайте себе.

«Вот тебе на!» – подумал Чичиков. Платонов ничего на это не сказал, зная, что Петух держался обычаев своих крепко. Нужно было остаться.