Мертвые души

На другой день Чичиков отправился на обед и вечер к полицмейстеру, где с трех часов после обеда засели в вист и играли до двух часов ночи. Там между прочим он[Вместо “он”: Чичиков] познакомился с помещиком Ноздревым, человеком лет тридцати, разбитным малым, который ему после трех или четырех слов начал говорить: ты. С полицмейстером и прокурором Ноздрев тоже был на ты и обращался по-дружески, но когда сели играть в большую игру, полицмейстер и прокурор чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за всякою картою, [Вместо “следили ~ картою”: приглядывались к колоде карт] с которой он ходил. На другой день Чичиков провел вечер у председателя палаты, который принимал гостей своих в халате несколько замасленном, и в том числе двух каких-то дам. [Далее было: одну в сателетюрковом, а другую в ситцевом платье] Потом был на вечере у вице-губернатора, на большом обеде у откупщика, на небольшом обеде у прокурора, который впрочем стоил большого, на закуске после обедни, данной городским главою, которая тоже стоила обеда. Словом ни одного часу не приходилось ему оставаться дома и в гостиницу приезжал он с тем только, чтобы засыпать. [Вместо “на большом обеде у откупщика ~ засыпать”: у прокурора и еще у кого-то, так что решительно ни одного часу не сидел он дома, и приезжал в гостиницу только заснуть. ] Приезжий во всем как-то умел найтиться и показал в себе опытного и светского человека. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе — он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, — и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, — он показал, что ему не безъизвестны и судейские проделки. Было ли рассуждение о биллиартной игре — и в биллиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели — и об добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина — и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках[Вместо “о таможенных ~ чиновниках”: шло ли дело о винных объезчиках и таможенных надсмотрщиках] — и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком. [Вместо “и чиновником и надсмотрщиком”: и надсмотрщиком и объезчиком вместе. ] Но[Далее было: что] замечательнее, что он умел всё это облекать какою-то солидностью, умел хорошо держать себя. Говорил ни громко, ни тихо и совершенно так, как следует. Словом куды ни повороти, был очень порядочный человек. Все чиновники города были довольны приездом нового лица. Губернатор о нем изъяснился, что он благонамеренный человек; прокурор, что он очень дельный человек, жандармский полковник[Далее было: который проживал единственно из удовольствия в этом городе, ] говорил, что он ученый человек; председатель палаты, что он знающий и почтенный человек; полицмейстер, что он почтенный и любезный человек; жена полицмейстера, что он любезнейший и обходительнейший человек. Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: “Я, душенька, был у губернатора на вечере и у полицмейстера обедал и познакомился с надворным советником Павлом Ивановичем Чичиковым; преприятный человек!”, на что супруга сказала: “Гм” и толкнула его ногою.

Такое мнение, весьма лестное для гостя, составилось о нем в городе, и оно держалось до тех пор, покамест одно странное свойство гостя и предприятие, или как говорят в провинциях пассаж, о котором читатель скоро узнает, не привело в совершенное недоумение почти весь город.

ГЛАВА II

Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя, как говорится, очень приятно время. Наконец он решился перенести свои визиты за город и навестить помещиков Манилова и Собакевича, которым дал слово. Может быть к сему побудила его и другая, более существенная причина, дело более сурьезное, такое, которое было несравненно ближе к его сердцу… Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если только будет иметь терпение прочесть предлагаемую повесть, очень длинную и раздвинущуюся[Так в подлиннике. ] потом шире и просторнее по мере приближения к концу, венчающему дело.