Мертвые души. Том 3

— Душечка, душечка! Ты только взгляни, какового гостя послало нам с тобою провидение! Павел Иванович вновь с нами! Разве могли мы, ещё не далее, как вчера, мечтать о подобном счастье! — точно бы взвиваясь с места, возгласил Манилов.

Подскочивши к супруге своей, он повёл ея к Чичикову, поддерживая под локоток, да и Павел Иванович поднявшись со своего места и сам поспешил к ней навстречу и, как и в прошлый раз, не без удовольствия приложился к ея маленькой и тонкой ручке.

— Очень рада, очень рада! Прошу покорнейше, садиться, господа, — слегка картавя, проговорила Манилова, и мужчины послушные её приглашению, уселись за стол.

— Как же давно вы нас не навещали, — сказала Манилова, — мы уже, признаться, отчаялись когда—либо снова увидеть вас, но часто, очень часто муж вспоминал о нашей последней с вами встрече. Ведь он и по сию пору питает к вам самые нежные и искренние чувства.

— Да, да! Я постоянно говорю, что лучшего человека, нежели Павел Иванович, не сыскать в целом свете, что бы там не болтали злые языки, — сказал Манилов и тут же осёкся, ибо сообразил, что сделал бестактность.

Супруга его, побледневши лицом, принялась перемешивать чай в своей чашечке с таким усердием, будто от сего перемешивания зависело нечто необычайно важное, большое, что занимало в сию минуту всю её натуру целиком и без остатка.

Чичиков же весьма просто отнёсся к сказанному Маниловым, и с лёгкою усмешкою проговорил:

— Я, признаться, хотел отложить разговор сей до утра, но, друг мой, коли вы сами, ненароком обмолвились о том, что некто незнающий и неразумеющий предмета берётся болтать обо мне бессмысленные и безразличные до меня пустяки, то так и быть, я просвещу вас и на свой счёт и на счёт того, что, как я знаю, сделалось уж «притчею во языцех» в вашем достославном городе. Причём, для начала хотел бы заметить, и сие важно, что я прямиком из Петербурга, минуя «NN», поспешил нанесть визит именно вам, и вашему семейству, по причине, которая, не сомневаюсь и удивит вас и, надеюсь, порадует безмерно.

При этих сказанных Чичиковым словах, лица обоих супругов, что были склонены к стоявшему пред ними на столе чаю, оборотились на Павла Ивановича. Манилов попытался, было пролепетать нечто в своё оправдание, но Чичиков остановил его, сказавши:

— Полно, друг мой, не трудитесь. Смею вас заверить, оно не стоит того. Лучше постарайтесь выслушать меня со вниманием, ибо, как думается мне, пришёл ваш час, столь радеющему о просвещении и благе родимого Отечества, послужить ему не на словах, а на деле.

Сии слова привели супругов в замешательство, вызвавши явное волнение их чувств. Во взгляде Маниловой Павел Иванович без труда прочёл тревогу впополам с любопытством, что и немудрено, потому как была она женщиной, а любопытство, как известно редко покидает женскую душу, а то и не покидает вовсе, супруг же ея стиснул свою трубку с таковою силою, что у него даже побелели костяшки пальцев.

— Итак, — сказал Чичиков, — слушайте меня внимательно, и старайтесь ничего из сказанного мною не выпустить. Ежели надобно будет апосля, я объясню непонятное; ибо появление мое здесь, в ваших краях, как во первой раз, так и нынче произошло, смею вас уверить, вовсе не из прихоти моей. Потому как отправляемы были мною особой государственной важности дела, хотя признаюсь, поездка моя имевшая место во прошлый раз имела, можно сказать, более инспекционный характер. Целью моею было выявить тех соотечественников наших, что душою болеют за нашу Отчизну, радея о славе ея и будущности. Те приобретения мною «мёртвых душ» тоже были произведены мною неспроста, и о них расскажу я вам далее и более подробно, нынче же я хочу сказать, что по прибытии моём в Петербур, я доложил обо всём увиденном мною в вашей губернии по тому ведомству, в котором служу, отправляя должность свою в чине полковника. А служу я, да будет вам известно, по Третьему отделению, но сие конечно же тайна, которую мне дозволено было раскрыть только пред вами… Коли надобно, то могу предъявить к тому необходимыя бумаги, — сказал Чичиков и сделавши вид будто и впрямь ищет сии бумаги, принялся шарить у себя по карманам, на что изумлённые Маниловы в один голос воскликнули, что им никаких бумаг не надобно, потому как они верят Павлу Ивановичу ровно, как самим себе. Тем не менее, Чичиков извлёк на свет некую гербовую бумагу, с некоей же проставленной на ней печатью и, словно бы невзначай, небрежно помахал ею в воздухе. Но ни Манилов, ни супруга его никакого внимания на сие не обратили, потому как жадно ловили каждое сказанное Павлом Ивановичем слово, и при каждом же слове всё более и более светлели лицами.