Мертвые игры 3

— Я читал об этом, — вдруг тихо сказал Норт, приближаясь ко мне вплотную, — о том, что кровь способна обернуться огнем. Но я даже представить не мог, через какой ад придется пройти. И если бы ты была со мной, хотя бы раз, а в прочем раза мне было бы мало, прошло бы проще, а так… Я сгораю изнутри, Риа. Я просто сгораю, но вместе с адской болью душу разрывает от мыслей о тебе.

— Отпусти меня, — попросила едва слышно.

Эльф смотрел на меня глазами Норта, и от этого было в сто раз больнее.

— Отпусти, пожалуйста… я просто хочу побыть одна.

Некромант удержал, а затем хрипло спросил:

— Тебе так больно, от того, что я был не один?

Не знаю почему, я честно ответила:

— Да.

Он обнял мое лицо, заглянул в глаза и шепотом спросил:

— Почему, Риа?

По щекам потекли слезы. Просто слезы, и я ответила правду:

— Я не знаю, Норт… Просто больно, очень. И не могу смотреть на тебя. Не могу и все.

Заиграла новая мелодия, я опустила ресницы, позволяя застывшим на них слезинкам, скатиться вниз, по влажным дорожкам. Норт судорожно вздохнул и прорычал:

— Прости.

И что тут сказать. Сказала то, о чем старалась думать:

— Ты мне ничего не должен, Норт. Ничего, вообще. И я не знаю, почему в душе все болит, правда не знаю. Мне жаль, что ты пришел на тренировку. Очень жаль, что я не сумела сдержаться. Безумно жаль, что ты увидел меня сегодня. Я завтра буду улыбаться, Норт, правда. Я возьму себя в руки и буду улыбаться и радоваться жизни, а сегодня… отпусти… пожалуйста. Я задыхаюсь от этой боли…

А Норт продолжал держать, хуже — просто взял и прижал к себе.

— Отпусти, пожалуйста, — рыдание вырвалось на последнем слове, — отпусти, я умоляю тебя.

И Дастел разжал руки.

Я отстранилась от него в тот же миг, сталкиваясь с танцующими парами, шатаясь дошла до дверей, за которыми был еще один бальный зал, вошла, прикрыла за собой створки…

А после сползла по стене на пол и зарыдала в голос. И мне уже было не важно — права я или нет, имею ли право, или нет… я просто плакала, обнимая колени, плакала от жалости к себе, к Норту, от того, что так и не увиделась с Риком… Не увиделась, и не хочу…

Едва слышный звук шагов, шорох ткани, и возле меня, закрывшей рот ладонями, в стремлении скрыть от посторонних ушей истерику, опустился на корточки эльф номер два. Белоснежный платок оно протянул молча, и лишь когда я взяла протянутое, тихо спросил:

— Неужели ты действительно влюбилась в Норта?

Слезы потекли втрое быстрее.

В голос я не плакала, постеснялась при постороннем, а слезы… они просто жили своей отдельной жизнью…Молча вытерла лицо, и с трудом проговаривая слова, тихо спросила:

— Откуда вы знаете, что это был Норт?

Мне было плевать на ответ, я не хотела даже слышать его, но эльф номер два тихо ответил:

— Преподаватели, по одному от каждого учебного заведения, видят сквозь личину.

Кивнув, я закрыла лицо руками. Хотелось остаться одной, хотелось просто побыть одной…

— Потанцуй со мной, — вдруг попросил эльф номер два.

Отрицательно покачав головой, прошептала:

— Не могу… не хочу… простите. А как отсюда выбраться?

Эльф улыбнулся.

Я увидела его улыбку, даже сквозь слезы, но даже представить себе не могла, что он сделает. А мужчина подхватил меня на руки, поднял, игнорируя мой возмущенный вскрик, а затем, прижимая к своей груди, под музыку закружил по залу.

Я попыталась возразить, но поворот, кружение, поворот… И отступили страхи, что он упустит меня… улетели мысли о том, что подобное недопустимо… и откинув голову, я смотрела на потолок, сверкающий огоньками, словно небо, и летела над всем миром, оставляя где-то далеко свою истерику, и ощущая, как высыхают слезы.

И в какой-то момент эльф, поставив меня на ноги, закружил уже в танце. Одном… втором… третьем… Я потеряла счет времени, я забыла обо всем на свете, вероятно потому что хотела забыть, я отдалась мелодии, танцу и сильным рукам мужчины, что меня поддерживал… И я приложила все силы к тому, чтобы не думать больше о Норте.

А потом наступил рассвет. Наступил совершенно неожиданно, и оказалось, что потолок здесь из стекла, увитого зеленью, на которую не повлияла даже магия смерти. Эльф остановился, улыбнулся мне, недоуменно разглядывавшей потолок и прошептал:

— Спасибо, за эту прекрасную ночь.

А затем поцеловал нежно-нежно, так нежно, что у меня не нашлось сил возражать. И от его тепла, от крепких надежных объятий, от этого прикосновения, меня унесло куда-то далеко-далеко, туда, где не существовало боли, сомнений, грусти, только что-то светлое и доброе, что-то, что рассвело в душе восходом солнечного дня…

Вспыхнул свет!

Я искренне удивилась, обнаружив себя с порванными брюками сидящей на полу в запрещенной библиотеке. Рядом, мотая головой так, словно пытался прогнать наваждение, сидел Гобби… За дверью рычала и пыталась прорваться к нам нежить…

— Кажется, это было наваждение, — пробормотала потрясенная я.

— Ыыы! — не согласился мой зомби.

В двери снова заскреблась нежить. И рычание раздалось — злое.