Мертвые канарейки не поют

– Я пока с ней об этом не говорил, потому что у нее была одна из тех истерик, которые она также любит закатывать и которые мне порядком поднадоели. Я отвез ее домой, пришлось даже вызвать медсестру, чтобы сделала укол успокоительного. Пусть спит и приходит в себя, правда, некому присматривать за ее младшим братишкой Юриком, который вот-вот из школы придет, так что мне придется сейчас снова туда поехать. В таком состоянии я ей, как ты сама понимаешь, конечно же, ничего сказать не могу.

Настал черед Риты вздохнуть.

– …однако я сделаю это в самое ближайшее время, потому что наши с ней отношения исчерпали себя. Тем более, как ни ужасно это звучит, мне не нужна подруга, ставшая всеобщим посмешищем и заработавшая кличку Задница Гамадрила!

Он усмехнулся – как всегда, задорно и обаятельно, но Рите сделалось не по себе.

Эльвира была мерзавкой, причем отъявленной, и Рита ненавидела ее всеми фибрами души. Однако… Жутковато было слышать от красавца Гоши, что ему не с руки иметь подружку, ставшую всеобщим посмешищем и получившую обидную кличку.

– Ну, она ведь не виновата… – начала девушка, однако осеклась, потому что Гоша взял ее руку и провел по ладони пальцем.

Медленно-медленно, нежно-нежно…

– Она получила то, чего заслуживает. Потому что дура. А дураков всегда бьют. Вот ты, Рита, к примеру, не дура…

Он продолжал водить по ее ладони пальцем, и Рита, млеющая от этого, вдруг поняла, что с большим трудом сдерживает стон.

– …У нее все вертелось вокруг, извини за откровенность, траханья. А я, может, и произвожу впечатление сердцееда, но вовсе не такой. Она мне давно надоела, так что представилась отличная возможность от нее избавиться.

И снова прикосновения подушечек пальцев к коже – волнительные, трепещущие, электризующие.

– Но она ведь будет так расстроена… – начала Рита, а Гоша вдруг взял ее другой рукой за запястье и произнес:

– Давай забудем о ней. Она в прошлом, и слава богу. Ты оказала мне неоценимую услугу, детка…

Он назвал ее детка!

Рита закрыла глаза. Да, в самом деле, нет смысла думать об Эльвире. Но неужели все так… невероятно? Прямо как в ее самых смелых мечтаниях.

Даже еще круче.

Продолжая говорить, Гоша нежно щекотал ее, и Рита знала: если он попытается поцеловать ее в этот момент, то…

То она сама повиснет у него на шее!

Внезапно прикосновения прекратились: заверещал мобильный телефон Гоши, небывалая новинка, которой у них в семье, да и во всем доме, ни у кого не было.

Но ведь у них и папа не самый известный и богатый адвокат города.

– Извини, это старик звонит… Но я не буду принимать звонок. Кстати, у тебя какие планы на ноябрьские праздники?

Какие у нее планы? Броситься этому красавцу с изумрудными глазами на шею и…

Рита со стыдом подумала о том, что она все еще девственница. Наверняка Эльвира вытворяла с ним в постели такое, о чем Рита не имеет ни малейшего представления, а если бы и имела, то умерла бы от стыда.

Но ведь Гоша сам сказал, что он не такой. И она поверила ему. Да, он не такой, не как его дружки, которые в открытую обсуждают, кого бы «завалить», «разложить», «прожарить».

Гоша был другой – ее Гоша.

– Никаких! – выпалила Рита, слишком поздно поняв, что надо было, вероятно, потянуть, подумать, сделать вид, что у нее планов громадье, ее зовут друзья на дачу, у них семейное торжество, у подружки день рождения…

– Ну и отлично, – заявил молодой человек. – Тогда я в среду часика в два дня за тобой заеду. У нас будет небольшой семейный сабантуй, а старик хочет совместить приятное с полезным и побеседовать с тобой о твоей курсовой, ну, и вообще о будущей твоей карьере. Тебе ведь в два подойдет? Ну, мне пора, смена бэбиситтера у Юрика ждет!

В последующие два дня Рита не находила себе места. Во вторник Гоши на занятиях не было, как, впрочем, и Эльвиры, что было понятно – и в аудиториях, и в столовой, и в коридорах то и дело звучало словосочетание «задница гамадрила», за которым неизменно следовал взрыв смеха.

Но самым ужасным было то, что несколько фрейлин из свиты Эльвиры, уже, видимо, прознавших об охлаждении к ней со стороны Гоши Барковского, вдруг начали увиваться вокруг Риты и навязываться к ней в подружки. Девушка пыталась спасаться от них бегством, однако ее новая свита преследовала ее буквально по пятам, распевая осанну ее чудным рыжим волосам, ее интеллекту и вкусу Гоши, который положил на нее глаз.

Внимание этих предательниц, еще день назад ни в грош ее не ставивших и вращавшихся, словно спутники, вокруг звезды по имени Эльвира, было Рите противно, и она сбежала от этих особ: попросила их после занятий подождать у центрального входа, пока она «припудрит носик», и ретировалась через боковой выход.

Домой Рита вернулась, когда уже стемнело, потому что долго бродила по парку, разгребая ногами опавшие листья и думая о том, что жизнь – необъяснимая штука, в которой нет постоянства.