Мертвые канарейки не поют

– Он ведь без ума от этой стервы был, не хотел очевидного видеть! Ну, тогда я решила открыть ему глаза на то, что у Регинки шашни с Зайцевым, но папа и в это поверить не мог. Она же все отрицала, актриса-то она отличная! А потом они его убили. Потому что он им больше не требовался – Зайцев ведь в своем издательстве, помимо авторов, держит команды литературных негров, которые пишут под известными брендами. Он точно так и с моим отцом, переманив его к себе, поступить хотел. Я сама слышала, как Зайцев сулил ему золотые горы, лишь бы он бросил свое нынешнее издательство и перешел к нему. Пел, что отцу ничего делать не надо было бы, только писать один-два романа в пару лет, а остальные десять под его именем стряпали бы эти самые литературные негры. Отец, разумеется, не согласился и погнал зайку ко всем чертям. А Регинка все пыталась папу убедить, что он делает ошибку. Конечно, она ведь почуяла большие деньги и хотела, чтобы отец перешел к Зайцеву и принял его сомнительное предложение. А когда они поняли, что от него ничего не добиться, решили его отравить. Чтобы потом год за годом публиковать все новые и новые романы из неисчерпаемого наследия Анатолия Булатного!

Переглянувшись с Олегом, Рита произнесла:

– Так оно и есть. Мне даже удалось найти тайную лабораторию этой «сладкой парочки», где они производили яд, которым был отравлен твой отец… Извини, я уже на ты перешла…

– Да ничего! Ты обнаружила тайную лабораторию? – возбужденно вскричала тезка. – Ну, тогда они у нас в руках! Господи, они же моего папу отравили!

И девушка заплакала.

Они до вечера говорили, а потом, удостоверившись, что дочка беллетриста более или менее пришла в себя, оставили ее одну отдыхать. Выйдя на улицу, Олег произнес:

– Мать, может, в кафе заедем?

Рита отрицательно качнула головой.

– Да нет же, я хочу систематизировать материалы, чтобы не позднее чем послезавтра презентовать их Еросяну.

– Ну, тогда давай вдвоем это делать! – заявил Олег. – К тебе или ко мне? Извини, вопрос звучит ужасно пошло, однако он задан исключительно в рабочем контексте. Ах, черт, мой компьютер ведь полетел, я тебе разве не говорил?

– Тогда ко мне, – сказала Рита, приглашая молодого человека в однокомнатную квартиру, в которой обитала в Жулебино.

Они проработали всю ночь до утра, попеременно сменяясь за ноутбуком, и набросали черновой вариант статьи. Наконец, когда факты были обобщены, а статья завершена, Олег произнес:

– Мать, за это надо выпить! И вообще, я ужасно хочу есть. Да и нашу гостью проведать бы неплохо…

Рита еще вносила последние правки, когда Олег, смотавшись в близлежащий супермаркет, притащил пакеты с едой. Девушка как раз сохраняла последнюю версию файла, когда Олег наклонился, заглядывая ей через плечо. Ее обожгло его горячим дыханием, и Рита вдруг поняла, что ей приятна близость Олега.

Это не значило, что она могла бы тотчас прыгнуть к нему в койку или, с учетом того, что они находились в ее квартире, позволить ему прыгнуть в койку к ней, потому что она не была к этому готова.

Но со временем…

Со временем они могли бы стать отличным тандемом – не только в профессиональном смысле, но и в личном.

– Я завтрак приготовил, мать, – произнес он ей на ухо. – Тебе понравится. Только давай сначала выпьем за наш оглушительный успех!

Он протянул ей бокал шампанского, и Рита чокнулась с молодым человеком, как обычно широко улыбавшимся.

– За наше расследование! – произнесла девушка, а Олег ее поправил:

– Ну, мать, не надо так скромничать – за твое расследование! Это ведь ты все нарыла, я так, только ассистировал.

– Это вовсе не так, – ответила, выпив шампанское, Рита. – Твоя помощь была очень важной. И с экспертизой, и с компроматом на Зайцева, и с автомобилем…

Шампанское натощак оказало практически моментальное воздействие, и, чувствуя, что еле держится на ногах, Рита присела на стул.

– Мать, что с тобой? На тебе лица нет! Тебе прилечь, быть может?

Голос Олега доносился до нее как из бочки, и Рита, чувствуя, что ее неудержимо тянет в сон, пробормотала:

– Да, прилечь, всего на десять минут… А потом завтракать и…

Открыв глаза, Рита ощутила разрывающую черепную коробку головную боль. Подскочив, она сначала не смогла понять, где находится, и только потом поняла, что на съемной квартире.

Глаза слипались, правая нога затекла, во рту был мерзкий горький вкус. Нет, никогда больше она не будет пить до завтрака шампанское. И после, вероятно, тоже!

Рита поплелась на кухню, пытаясь найти Олега и чувствуя, что в животе у нее урчит. Есть хотелось ужасно.

Однако Олега на кухне не было, как не было его и в санузле. В зале, служившем одновременно и спальней, его не было тоже, а больше комнат в квартире не имелось.

Наверное, он ушел, потому что она разоспалась. Или отправился проведать дочь писателя. Или пошел за продуктами, чтобы приготовить обед…

Оказавшись снова на кухне, Рита отщипнула от лежавшего на столе багета, того самого, который принес утром Олег.

Только багет был уже черствый.