Мертвые хорошо пахнут

Ну а я, я отправился на поиски кактусов. И знал, почему они мне нужны — с цветами как у кувшинки, высокие, как лещина, ветвящиеся во все стороны, увенчанные на конце самых длинных отростков гроздьями листьев в форме слез, до предела раздутые млеком, которые звенят. Я разыскивал их для отца, в надежде его вылечить.

~~~

Мама, а на каком материке Мексика? Ищи Мексику на карте Америки, там, где суша затягивает пояс. Цветы — это цветы кактуса, ветер веет с вершины горы, его свежесть не приносит облегчения. У индейцев с этой горы огромные легкие. У остальных — легкие с черной плеврой. Просторные легкие индейцам, когда те спускаются с высокогорных плато, только мешают. А остальные задыхаются на высоте более тысячи метров. Зачем ехать в Мексику? Чтобы отведать кактуса, искупаться в ледяных озерах. Неужели здесь вода недостаточно хороша? Она пресна, сера, настояна на костях и крысиных шкурках, она течет только под уклон.

~~~

Не прикоснусь. Знай: мне не попадалось тело уродливее, нежели твое. Вздувшаяся на шее вена, по которой, мне всегда казалось, протискивается, пульсируя, густая и клейкая грязь, — одна из твоих гнуснейших черт. Мой палец пачкался до самой кости всякий раз, когда ты просил посчитать тебе пульс. Ныне я счастлив, что с возрастом мало-помалу исчезают твои губы; всякий раз, стоило мне к тебе прижаться, их дотошные складки, мякоть, их назойливая влага внушали ощущение, что мне не избежать заразы. У тебя во рту всего-навсего два ряда зубов да язык, что трепыхается, будто привязанный у основания к колышку. Он не нужен тебе ни чтобы говорить, ни чтобы ворковать, ты разве что лижешь им почтовые марки для своих любовных посланий; голос исходит у тебя из глотки, из ноздрей. В первый раз его рулады меня изумили, потом всякий раз, стоило ему раздаться, моя диафрагма болезненно содрогалась и мне приходилось усмирять ее, придавив кулаком. Что твой рот без запаха табака и вкуса спиртного? Мне не припомнить слов, которые бы он издавал, только ропот и ворчание. Я часто цеплялась за твои ключицы. Кто-нибудь в конце концов тебе их поломает, и я скажу: вот ключицы, за которые я так долго цеплялась, всего-навсего кости, оставьте их с остальными. А это адамово яблоко, словно косточка персика, следовало бы проглотить ее подобру-поздорову, как тебя и просили детишки. Но ты лицемерно скрываешь его под то ли серым, то ли голубым платком, самые большие разводы на коем от моих слюней и соплей. Твои серые глаза ничуть не лучше любых серых глаз, твои светлые волосы — любых светлых волос. Взять твою голову в руки было для меня все равно что поднять на песчаном берегу гальку, за вычетом веса, за вычетом уверенности, что имеешь дело с цельным и однородным предметом, за вычетом приятной свежести, за вычетом плеска воды, за вычетом ее запаха, за вычетом душевного покоя. А нос, мне легко представить его отрубленным взмахом ледоруба или защепленным до спайки стенок. На твоем лице тон задает именно он, это его основной выступ, печальный и горделивый. Не прикоснусь к нему больше. Засунь его по своему обычаю в какую попало дыру, а потом попробуй отсморкаться. Никчемна и твоя грудная кость в придачу со шпажкой, которую я ненароком обнаружила, играя на твоей коже. Проткни же себя своим мечевидным языком. Неряшлив пупок; мне жаль твою мать. Найди себе киску, пусть по-свойски вылижет его, пока ты не вляпался в глину. А руки, чего сто́ят твои руки, ошибиться невозможно. И член твой уродлив. Его, что с виду обвис и зависит от твоей яремной вены, прикрой костяшками рук, омерзительными фалангами, сдержи свою сперму, свою ртуть, кровь, дрожжи, пусть прогоркнет. Ты похож на женщину, которую я давеча видела на улице; на ее оголенных плечах читались вытатуированные имена былых любовников. Ты похож на эту женщину, у тебя такие же руки, такие же ягодицы и похожие глаза, даже когда ты смотришь в свой микроскоп, даже когда разглядываешь пики шпажника или рога аронника. Мне жаль твою мать за эту влагу в твоих глазницах. Поставь ноги на траву и посмотри на голубых змеек, что обвиваются вокруг лодыжек. Никогда у тебя не будет колен, о которых ты грезил. Мне жаль твою мать за млеко твоей кожи.

~~~