Мертвые хорошо пахнут

Плоти мне подобных свойствен невыразимый оттенок, не имеющий ничего общего ни с цветом роз, ни с цветом аронника или пиона. Когда ее слишком долго трешь, она начинает пахнуть рогом. Она столь податлива, что едва-едва заостренный гвоздь способен войти в нее так же легко, как палец в масло. Невыразим ее вкус. И запах. Плоть мне подобных может быть нарисована, награвирована. К ней замечательно пристают грязь, глина и тина. Ее можно обмазать известью, как это делают со стволами плодовых деревьев. Она непроницаема для воды. Ее можно не без выгоды погрузить в озеро, пруд, бурную реку, а то и в море. Она очень чувствительна к холодному ветру, сжимаясь в ответ на манер некоторых растений. Плавиться начинает при ста градусах, отдав перед тем всю воду. Натрий и кислота ее разъедают. От металлов у нее нет никаких средств, никакой защиты. На старости лет она способна увясть, податливей всего по молодости. Вживе соки, которые ее орошают, красного цвета и, засыхая, чернеют. Изъятые для анализа в стеклянный стаканчик, соки эти отстаиваются; происходит осаждение; пигментация откладывается на дне, и оставшаяся жидкость предстает совсем светлой, прозрачной, цвета белого вина. Эти соки привлекают мух, комаров, акул и пираний. Мухи откладывают в них яйца, даже если соки застыли; комары предпочитают их свежими и цельными. Они текут почти во всех частях плоти. Они нудят меня бледнеть и блевать. Их вкус хорошо знаком многим паукам и мошкаре. Когда ему предоставляется такая возможность, пес лижет рану, что кровоточит или откровоточила, и, судя по движению языка и глаз, смакует ее букет. Старик, у которого вошло в привычку давать своей собаке вылизывать малейшую ранку, кончит тем, что будет покусан своей животиной, когда та войдет во вкус и потеряет терпение. О чем свидетельствует стремительность, с которой пес привыкает к крови мне подобных, о высоких вкусовых достоинствах сей материи или скорее о нелепых и грубых вкусах животного? Когда ему предоставляют такую возможность, пес лижет вульву, анус, головку и уши мне подобных и, судя по всему, упивается этим. Что это с его стороны, утонченность или грубость? Плоть мне подобных пронизывает воздух, несущий с собою вибрации, пыльцу и песок. Песок — ее случайный союзник; он ее ласкает, шлифует, но становится опасным, когда проникает в смазанные механизмы, меж костями и между легочными тканями, каковые он дырявит и кромсает. Волосы мне подобных подчас пушисты, пусть даже их навощил морской ветер; они пляшут перед глазами, падают на ушные раковины и лоснящуюся кожу плеч. Подчас они шелковисты, донельзя тонкие, донельзя длинные. Проглотив всего один, я скорее всего не сдержусь и буду блевать и бледнеть, хотя могу без всякого отвращения сосать и жевать их целыми прядями. Один из моих, и не только моих, назойливых страхов — что я наткнусь на испеченные волосы в хлебе, между коркой и мякишем. Когда они на голове мне подобных, волосы доставляют удовольствие и эмоции, но стоит им отделиться, как они вызывают отвращение. За вычетом тех, что я хотел, тех, что выбрал, тех, что обнаруживаю запутавшимися в короткой щетине у себя на горле или намотанными на член, завязанными вокруг мошонки. Ласточки используют их, чтобы армировать свой раствор; смешивают наши волосы с волосом конским и телячьей щетиной. Девочки делают из них веретена, наматывая связанными по концам друг с другом на болтающиеся палочки. Их носят на сердце. Вкладывают прядки в гробики черепах и котят. Ткут носовые платки, салфетки; вяжут перчатки и чепчики; запечатывают обожаемые уста. Волосы мне подобных, однако, хрупки. Они ломаются как тонкая медная проволока, стоит только несколько раз согнуть их и разогнуть. Ветер носит волосы, вода их сносит, огонь жжет, земля сушит и засахаривает. Сгорая, они испускают на редкость едкий и вредный дым. Однажды нюхнув, его уже не забудешь, ибо он ни на что не похож.

~~~